- Я его узнала! - кричит женщина, на вид лет 50, на площади перед захваченным зданием СБУ в Луганске. Показывает рукой на местного правозащитника Константина Реуцкого, 39 лет. Вместе с ним наблюдаем за баррикадами. - Видела его по телевизору, он из "Правого сектора".
Возле нас сразу появляются люди в камуфляже, ведут в здание. В холле стоят несколько мужчин в балаклавах с автоматами. Просят показать документы, обыскивают. Ведут дальше по коридорам.
- Сидите здесь, сейчас к вам придут. Я оставляю с вами человека, никаких вопросов не задавать, - военный, выходя из комнаты, что-то шепчет часовому, тот кивает головой. Как только двери закрываются, передергивает затвор автомата.
В кабинете стоит старый письменный стол, на нем - компьютер. Есть несколько стульев и шкаф. На полу лежит матрас. Чтобы развеять страх, начинаем обсуждать с Константином комнату, старую мебель. Минут через 10 заходит мужчина, садится за стол.
- Ну, рассказывайте, - сквозь прорези для глаз в балаклаве видно длинные светлые ресницы мужчины. - Кто такие, зачем пришли?
- Я из Луганска, живу здесь, часто бываю у вас на Майдане. А еще участвую в организации митингов у памятника Шевченко в поддержку Евромайдана, - рассказывает Константин. - Пытаюсь с разными людьми вести переговоры. Можно сказать, это счастье, что удалось попасть внутрь, раньше меня не пускали. Мне кажется, у нас много общего - одни и те же требования, все хотят жить лучше.
- Только методы у нас разные, - отвечает мужчина в маске. - Не получится нам жить хорошо с правосеками. Вы думаете, мы просто так тут сидим, делать нам нечего? Если бы мы это не сделали, они бы уже были здесь, я за своих детей боюсь.
Во время разговора просматривает телефонные книги в наших мобилках, периодически уточняет, откуда знаем того или другого человека.
Минут через 15 начинает допрашивать меня. Объясняю, что журналист, освещаю события.
- Ты только правду пиши, - говорит мужчина. - Почему на Майдане герои, а мы - террористы, сепаратисты. Чем отличаемся? Мы не бросали камни в милицию и не поджигали их. Мы заняли это здание без жертв.
В комнату заходят еще несколько мужчин. Меня просят выйти. Ведут в соседний кабинет. Предлагают сесть, угощают папиросами, чаем. Двое мужчин остаются со мной.
- Что же вы, журналисты, пишете всякую х…ню. Ну какой я террорист? Я 18 лет служил в армии, восемь из них - в горячих точках. Тимошенко вот говорит: Донбасс нужно забором оградить, что нам только в шахтах сидеть нужно. Турчинов войска сюда привел, награды за наши головы назначили.
- Мы не хотим стрелять, - продолжает другой, показывает пальцем на свой автомат. - Это же не для стрельбы. Это сейчас наш аргумент. Мы хотим, чтобы нас услышали.
- Я тоже был против Януковича, - продолжает первый. - А кого вы привели? Они нам говорят, что за русский язык сажать в тюрьмы будут. У меня пятеро детей. Половина родственников - в России, половина - в Украине. Ярош ваш говорит, что приедут и будут нас убивать. Вы видели видео, как на днях украинскому милиционеру эти фашисты отрезали голову - на глазах у его жены? Говорят, со всеми нами так будет.
- Да не дай Бог моего ребенка тронут, - говорит второй, снимает балаклаву. - Я с 13 лет в Суворовском учился, потом в Рязанском десантном служил, в Чечне воевал.
Спрашиваю, как можно урегулировать конфликт мирным путем.
- Дайте провести нам референдум. Вы же там на Майдане за демократию стояли. Так дайте и нам решить, как жить дальше.
- Я тебе историю расскажу, - говорит мужчина, который снял балаклаву. - В одном доме здесь на Донбассе жила ветеран войны. А на доме была табличка памятная, мол, живет герой войны. Как-то утром она вышла на улицу - табличка сбита, а на стене написано "С…ка, чтобы ты сдохла". Не выдержала женщина и умерла на месте. Как тебе такое? Это была моя бабушка. Я в тот же день из армии ушел. Гордился своим флагом, гордился быть украинцем. А здесь пришли эти фашисты. Говорят: мы вам говорить на родном языке запретим.
Мужчины рассказывают, как захватили здание СБУ.
- Среди нас здесь афганцы, десантники, бывшие военные, милиционеры и эсбеушники - тоже. Те, кто тут работал, не могли нас поддержать прямо. У них присяга, мы их понимаем. Но когда мы пришли, они не стали в нас стрелять.
- А как вы собрались, организовались? - спрашиваю. - У вас тут военный порядок. Это не просто сделать без подготовки.
В это время мужчина в маске получает сигнал по рации о группе людей спортивной внешности около лагеря. Идет проверять.
- В день ВДВ мы постоянно встречаемся, контакты знаем, вот и собрались, - объясняет тот, который остался. - Или вы думаете, что только на Майдане могут люди собраться? У меня два образования, а работы нет. Заводы закрываются. Деньги в Киев идут, нам тут ничего не остается. Говорите, Донбасс никого не кормит? Конечно, не кормит. Наши шахты в Киеве зарегистрированы, уголь тут копают, а налоги там платят.
В комнату заходит невысокий худощавый мужчина в черной форме. Боец, с которым разговаривали, становится по стойке смирно.
- Вы кушать хотите? - обращается ко мне. - Так пошли. Я понимаю, что вы в таком состоянии, что не до еды, но посмотрите, как у нас питание обеспечено.
За дверью уже ожидает Константин. Спускаемся в столовую. Все столы заняты, еще десяток людей стоят в очереди возле раздачи.
- Вам что? - спрашивает женщина, лет 30. - Есть гречневая каша с мясом, суп, несколько салатов.
Берем кашу с подливой и куском курицы, оливье, сало, хлеб. Садимся за стол накрытый красной скатеркой.
- Я - командир разведроты, - объясняет человек в черной форме. - Никто не сможет взять штурмом это здание. Здесь около 500 бойцов. Большинство - опытные военные, оружия хватит надолго, и оно качественное - мы же СБУ взяли. Нам нужно договариваться. Я не хочу стрелять в пацанов, которых сюда пригнали, чтобы с террористами бороться. Хотя смешно, когда говорят будто мы - террористы из России. Тут кого ни спроси - все с Донбасса. Каждый может показать паспорт с пропиской.
- Чего вы добиваетесь? - спрашивает Константин.
- Мы хотим, чтобы на Донбасс обратили внимание - мы же не быдло какое-то. Дайте нам самим решать, как нам жить. Дайте самим тратить наши деньги. А то до нас крошки долетают, и те на лету ловят, чтобы нам не досталось. Мы хотим федерализации, хотим жить по-людски.
- А если на референдуме, который вы требуете, большинство проголосует против федерализации?
- Так и будет. Мы уважаем честные решения. Но если мы победим, то и вы тоже уважайте.
Константин и командир роты обмениваются телефонами.
- Скажите, вам все вещи отдали? - спрашивает, когда выходим из столовой. - Вы - свободны. Надеюсь, нет никаких обид. И расскажите, что мы - не сепаратисты. Мы просто хотим свободно жить на своей земле.
9 
35413
Комментарии
9