— Мы лежали на земле. Днем мокрые от тумана и дождя. Ночью замерзшие от мороза. Когда российские террористы не смогли выбить нас с позиций, подослали провокатора, — вспоминает боец 90-го аэромобильного батальона Вооруженных сил Украины 43-летний Виталий Зварич с позывным "Рекс" из города Залещики на Тернопольщине.
Был в Донецком аэропорту в последние дни его обороны в январе 2015-го.
— Кричал: "Возьмите меня в плен, возьмите в плен!" Где-то за домами. Не могли видеть его, — продолжает. — Молчали, чтобы не выдать себя. Когда голос затих, начались тяжелые обстрелы.
Виталий с детства занимался каратэ. В Черновцах выучился на охранника. Не нашел работы, поэтому пошел служить в Нацгвардию во Львове. Потом работал на строительстве в Западной Европе, Казахстане. Оттуда во время Майдана вернулся в Украину. Вступил в отряд самообороны. В марте 2014-го устроился на работу в столице.
— 24 августа 2014-го изменило мою жизнь, — говорит Виталий Зварич. — В столице длился парад. Шел домой. Увидел бойцов, которые вернулись с Донбасса, шагали по улице. Меня охватил дух войны. Начал искать, куда записаться. В "Правый сектор" не взяли, потому что когда-то служил в Нацгвардии. Попал в подразделение добровольцев через житомирский военкомат. Из них потом сформировали 90-й батальон 95-й бригады Вооруженных сил. Впоследствии вошли в 81-ю. Несколько месяцев изучали военные хитрости. В начале ноября попали в Константиновку. Город стал нашей базой.
Нас разделили на несколько групп. Первые две направили в аэропорт еще до Нового года. Мою не посылали. На праздники поехал домой. Там застал звонок командира: срочно возвращаться на Донбасс. Моя группа едет в аэропорт.
Что сказали родне?
— Не говорил им ничего. На базе не застал ребят. Догнал в Водяном, в нескольких километрах от аэродрома. 16 января 2015-го попробовали выехать туда. Не вышло по техническим причинам. Мы были готовы по максимуму. Весь МТЛБ (легко бронированный бронетранспортер. — ГПУ) забит боеприпасами. Наша группа из пяти людей ехала на две недели. На следующий день возле машины были еще девятеро. Должны были выполнять отдельное задание. Нас 14 прорвалось туда. Из-за сильного тумана ошибочно заехали на метеобашню. Должны были в пожарное депо. Как никто не погиб, лишь Богу известно. На месте разделились. Наше подразделение из пяти снайперов плюс два пулеметчика двинулись в точку назначения. Другие остались на станции. Начались боевые будни.
Как-то на нас по рации вышел Иван Зубков — теперь Герой Украины. Сказал, что возле него боевики, и вызвал огонь на себя. Наши ребята отработали отлично. Отсекли этих выродков, но этим обнаружили себя. Те перенесли огонь на нас. Была попытка штурма. Однако им не удалось нас выбить.
Не было страха?
— Все эти дни превратились в одно мгновение. Это был земной ад. Лишь счастливые моменты помогали держаться. К терминалу прорвался МТЛБ. Неподалеку перевернулись. Вышли трое. Один — легендарный киборг "Рахман", лицо в крови, искалеченный. Спросил, сильно ли обгорело лицо. Подбодрили его, что все будет в порядке. Встал и пошел прорываться на метеобашню, чтобы помочь побратимам. Там был врач. Это вселило надежду.
Потом к нам прорвался "Окунь" из 81-й бригады, передал рации. До тех пор были без связи с командирами. Вкруг творился хаос. Неизвестно — где наши, где они. Сообщил, что в плен к россиянам попал наш комбат Олег Кузьминых. Террористы вели такой огонь, что головы нельзя было поднять. Обстреливали из тяжелого оружия. Мы лежали мокрые от дождя, тумана. Враги били по всему, что двигалось. Ночью одежда замерзала. Счастьем было изредка делать себе горячий чай.
Позже поступила команда отходить. Круг смыкался. К нам опять пробились "Окунь" и "Ешка". Вывели к радиолокационной станции. Оттуда бойцов нашего бата вывезли в Водяное. Встретили командиры "Биба", "Красота" и ребята из взвода. Сидели в подвале и радовались, что живы. А россияне накрывали из "Градов".
Ваша война тогда закончилась?
— Меня окружали супергерои. Один — мой командир "Адам" — Макс Ридзанич. Попил с нами чаю в Водяном — и обратно на метеостанцию, вытягивать раненых. Это вызывало уважение. Поэтому война продолжалась. Бои шли под ДАП. Могли в который раз стать смертельными для меня. Господь решил, что должен жить.
26 февраля 2015-го наша группа бойцов пошла на усиление позиций. Начали обстреливать из тяжелого. Мы залегли. Четверо спрятались за бугром, еще трое — сбоку в яме. Холм не мог всех закрыть. Побратим "Фотограф" сказал мне откатиться в яму, потому что был ближе всего к ней. Сам лег на мое место. И тут возле нас упал снаряд. Все, кто был за холмом, погибли. Меня в последнюю секунду спас "Фотограф". После взрыва перестал слышать. Пришлось ехать в госпиталь. 20 марта погиб "Адам". Бежал спасать раненого побратима. Кули срезали его. Еще успел сообщить по рации, что не может продвигаться дальше, в глазах темнеет.
"Моментами не знаю, не сон ли это был"
— Вспоминать аэропорт трудно до боли, — говорит боец Виталий Зварич. — Иногда снится мне. Моментами не знаю, не сон ли это был.
После аэропорта до сих пор лечится и проходит реабилитацию.
— Тяжелое лечение длится до сих пор. Обнаружили гепатит, проблемы с циркуляцией крови в голове и много другого. Однако благодаря родителям, родным, жене и небезразличным тернополянам выжил. Перетерпел все, хотя и стал инвалидом. Приспособился к новому благодаря друзьям, которые погибли ради нас.
2 
1
Комментарии