"В день, когда получил шеврон, узнал о беременности жены"
— У нас было идеальное подразделение, с чрезвычайно высокой мотивацией и полной уверенностью, что подготовка у нас лучше, чем у врага. Не знаю, были ли еще такие в Украине, — говорит продюсер Илларион Павлюк, 39 лет.
В 2015-ом воевал в добровольческом разведывательном подразделении "Гарпун" в составе Национальной гвардии. Его расформировали в конце того же года.
— Всегда интересовался войной, — продолжает. — Со второго курса журфака в Луганске в 1997-ом поехал поступать на отделение военной журналистики в военно-политическое училище во Львов. Во время экзамена месяц были на казарменном положении. Сильно разочаровался в войске. Еще и попросили взятку. Отец сказал: найдем. Ответил, что не хочу. Забрал документы. Но амбиции были. Поэтому поехал на Ближний Восток в первую командировку.
Там изменилось отношение к войне?
— В 22 года поехал во вторую в жизни заграничную командировку и вдруг очутился там, где стреляют. Через два месяца — в третий раз. Попал под ракетный обстрел. На часах потом видел, что он длился почти час. Не помню его. Воспоминаний —минут на 5. Меня сбило с ног и подбросило, как в кино. Восприятие войны изменилось мгновенно. Стало не безразлично.
На вашей жизни это отразилось?
— Когда вернулся из Газы, ушла первая жена. Прожили вместе четыре года. Думаю, одной из причин было мое странное поведение. Прятался под столы от громких звуков и сбрасывал ее с кровати во время грозы. Спасал от самолета, который пролетал над нами зимой, — толкал на землю с криком "вниз". Были и агрессия, и вспышки гнева.
В 2005-ом в карман в маршрутке залез воришка. Мог его убить. В последний момент опомнился: что я делаю в центре города, среди людей? Все закончилось хорошо для нас обоих. Я остановился и забрал кошелек.
Почему пошли на войну в 2015-ом?
— От страха. Боялся, что проснусь утром и увижу, что мосты разбомбили. Прокладывал маршруты, как убегать. Бровары в случае атаки с северо-востока — форпост на подходе к Киеву. Их не обойти. В них точно закрепятся наши войска. Чем бы это не закончилось, от Броваров ничего не останется. Я это хорошо понимал. Видел не одну войну.
Все были специально отобранные добровольцы, которые прошли выучку. Благодаря волонтерам — хорошо экипированы.
В день, когда получил шеврон батальона, узнал о беременности жены. Вернуть его значило переступить через договоренности. Нашел компромисс — решил, что не буду ходить в разведку. Буду пресс-секретарем. Что подразделение засекретили, узнал в первый день выхода. Шеврон надо снимать, выходя с базы, а название упоминать нельзя. Нас не существует. Подписал штук восемь бумаг о неразглашении. Сара родилась, когда я вернулся.
Какую выучку проходили?
— Нас учили иначе, чем в советской армии. Отрабатывали все до полного автоматизма. Все сводится к крайне четким навыкам, чтобы решения в бою были молниеносными.
Учили понимать не только, куда ты целишься. А знать глобальную задачу фронта, подразделения, отделения и уже потом — свою. Должен сфотографировать здание, а батарейки сели. Если понимаешь, что это нужно наводчикам, то знаешь, что нужно: сколько окон, дверей, где они, какие материалы. Можешь зарисовать или записать это.
Был страх убивать людей?
— Прошли курс психологической подготовки, когда должен выстрелить в упор или ударить человека ножом. Штурмуем помещение. Что дальше? Оказать помощь раненым. "А добивать"? — спрашиваем. "Вы — солдаты, а не палачи. Это не ваша работа". Ты человек. Вынужденно переступаешь базовые законы человечества и убиваешь. Как только враг не представляет опасность, перестает быть объектом атаки.
Нас учили похищать вражеских диверсантов. Каждую операцию репетировали до мелочей. Это позволяет предусмотреть массу проблем: с какой стороны заносить человека в машину, кто это будет делать. За время существования подразделения не понесли ни одной потери. Расформирование было для нас шоком.
Какие случаи из войны поразили?
— Со мной служил 24-летний "Ворон" — водитель маршрутки из Львова. Пошел в "Правый сектор" и попал в Донецкий аэропорт зимой. Никогда не стрелял из автомата. Сказали: здесь научишься. Дали "Калашников": вот твой сектор. Увидишь врага — стреляй. Боялся не попасть, потому что выучка была короткая. Когда впервые пошли в атаку, считал людей, которые падали после его выстрела. Они шли и шли. Когда падали убитые, задние переступали через них. Спрашиваю: они были под чем-то? "Не знаю, мы не могли проверить". Стрелял и считал. В конце недели сказал себе — триста. Ему стало страшно. "Ворон" перестал считать.
Рассказывал об одном бое. Двери, коридор, лестничная клетка и следующие двери. Между сторонами — 5 метров коридора. Залетает граната, вертится у ног. Ты хочешь жить и хватаешь ее, чтобы выбросить назад. Не знаешь, не бахнет ли в руках. В какой-то момент страх смерти сменяется азартом. Он выбрасывал гранату за гранатой и делал выстрел за выстрелом.
Кривится, когда его называют киборгом: "Я был там лишь два месяца". Говорю: ты два месяца был в аду. Многие люди, увидев гранату у ног, сели бы в уголок и умерли. Не знаю, как бы сделал я. Надо иметь железную волю и мотивацию. Потому что это страшно.
Какие еще случаи запомнились?
— Во время одной из самых серьезных атак россияне спланировали проход бронетранспортеров мимо домика с одним окном. Бронетехника не может идти мимо такого, если не уничтожено или не проверено разведкой. Они этим пренебрегли: из закрытого помещения запрещено вести огонь из гранатомета — получишь контузию. А это — единственное, чем стрелок может поразить бронетехнику.
Там случайно очутился парень, который нес в охапке ручные противотанковые гранатометы на свои позиции. Увидел броню, забежал в этот домик. Был молод и неопытен. О запрете стрелять из закрытого пространства не знал. Успел произвести 14 метких выстрелов, прежде чем потерял сознание. Остановил наступление, которое было частью большой операции. В результате ее случилась трагическая для россиян и триумфальная для украинцев гибель русского спецназа "Вымпел". Это стало легендой на фронте. Выжил, лечился от тяжелой контузии.
Как правильно это делать?
— У нас было фантастическое отношение к бойцам в 2014-ом. Сейчас сталкиваемся с реальностью, с которой не умеем жить. Узнаем, солдаты не всегда белые и пушистые. Могут пить, быть агрессивные.
Нам много надо пройти. Для нас открытие — не все, кто пошел на фронт, пошли защищать Украину. Научимся. Когда государство будет трудоустраивать таких людей, будут помогать обществу. Потому что будут себя находить, а не терять.
Трудно было вернуться в мирную жизнь?
— Я уже имел опыт, потому хотя бы понимал, что со мной. На войне ты постоянно мобилизован. По возвращении вынужден делать вещи, которые не ведут напрямую к твоему выживанию. Идешь на работу, сидишь в офисе — тебе ничего не угрожает. Как следствие, бывает впечатление ненужности того, что делаешь. Для чего снимать ток-шоу? Надо изготовлять заряды и стрелять. Но у меня достаточно опыта и понимания, чтобы сказать себе: это тебе кажется. Это все уже было в 2002-ом.
Как вы изменились после войны?
— Раньше любил стрелять. После возвращения — ни разу.
Резко реагирую на увлечение детей фильмами со стрельбой. Не понимаю, как можно смеяться, когда герой совершает выстрелы, и где-то в уголке кадра полторы секунды падает какой-то плохой парень. Постоянно о нем думаю. Не могу дальше следить за сюжетом.
"Призовут на войну — переходи на сторону чеченцев"
Илларион Павлюк родился в Скадовске на Херсонщине 14 мая 1980 года. Родители работали журналистами. В 1987-ом семья переехала в город Долинск на Южном Сахалине. В 16 вернулся в Украину. Родители — год спустя. Живет в Броварах на Киевщине.
— В 14 отец дал совет, который меня шокировал, — рассказывает Павлюк. — Как раз закончилась первая чеченская. Некоторых в город уже привезли с нее в гробах. Отец сказал: если не сможем выехать в Украину и тебя призовут на войну, переходи на сторону чеченцев. Воюй на правильной стороне. Это — захватническая война.
Учился на журналиста в Восточноукраинском университете в Луганске. Был корреспондентом "Интера" на Ближнем Востоке. В 2002 году получил контузию в секторе Газы.
В прошлом году издал роман-триллер в стиле нуар "Белый пепел".
С женой Светланой имеют детей 12-летнего Льва, 7-летнего Натана, 5-летнюю Лею и Сару, 3 года. Сестра-близнец Леи — Илана, родилась с тяжелой формой ДЦП из-за родовой травмы. Умерла 5-летней в феврале 2019-го.
1 
1
Комментарии