"Неужели я не имею права разговаривать в Украине на украинском языке? — жалуется " ГПУ" 42-летний Юрий Литвин из Донецка. — Я выполняю все указания руководства, на меня никогда не было никаких жалоб. А когда начал разговаривать и вести документацию на государственном языке, начали доставать. Мол, я вы пендрива юсь, ищу хлопот на свою голову".
Юрий Литвин родился и вырос в Донецке. Отец, по специальности радиомеханик, родом из Винницкой области. Мать — из Сумской, работала фельдшером.
Юрий после школы уехал учиться в институт в Ленинград. В родной город вернулся инженером-механиком холодильных машин. 12 лет работал на заводе "Норд", потом — на "Винтере", Макеевском мясокомбинате. Несколько лет назад устроился старшим мастером холодильных машин на ЗАО "Донецкий городской молокозавод N2".
— Я сорок лет разговаривал на двух языках, — говорит Литвин. — Для меня это было неважно. Главное, чтобы люди понимали.
Но во время прошлой президентской избирательной кампании увидел по телевизору съезд в Северодонецке.
— Я испугался, — вспоминает Литвин. — Что это значит: "Восточный регион разговаривает на русском, его вообще тяжело назвать Украиной"? Как это так, разве мы не украинцы?
На следующий день на работе он начал на государственном не только разговаривать, но и вести суточный журнал. В скобках рядом с украинскими словами ставил русские, чтобы было понятно: тыск — "давление", всмоктування — "всасывание". Начальник цеха холодообеспечения, 59-летний Владимир Доброхлеб, все демонстративно перечеркивал. Вместо травня большими буквами писал "май", вместо червня — " июль". Литвину же говорил, что тот не имеет права писать на непонятном языке.
Через некоторое время пана Юрия понизили в должности — перевели в младшие мастера. Ежедневно Доброхлеб рпаспекал Литвина. Заявление на отпуск не удовлетворили только потому, что оно было написано на украинском языке.
Я сорок лет разговаривал на двух языках
— Я бы долго терпел, но мне залезли в карман, — объясняет Литвин. — Начали платить в три раза меньше, чем другим. Сказали: "не выполняешь указаний". Хотя на меня не было никаких нареканий.
— Это больной человек, — говорит " ГПУ" Владимир Доброхлеб. — Пусть разговаривает, как хочет, но документацию нужно вести на русском. Если кто-то чего-то не поймет, может произойти авария. А вокруг завода живут 10 тысяч людей, они могут пострадать от взрыва аммиака.
Коллеги по цеху относятся к Литвину хорошо. Кое-кто считает его активным сторонником "оранжевых".
— Я не интересуюсь политикой, — заверяет пан Юрий. — Я только хочу общаться на украинском.
В конце прошлого месяца Литвин не выдержал и обратился в суд. Он требует от начальника 10 тысяч гривен компенсации морального ущерба.
— Доброхлеб нарушает статью 10 Конституции и закон Украины "О языках", — говорит " ГПУ" Мария Олейник, 62 года, общественный защитник Литвина. — Юрий же не просто общался, а вел деловой журнал.
Четыре года назад Литвина бросила жена. Жанна, которой сейчас 38 лет, вышла замуж за немца и переехала к нему жить. С собой забрала 16-летнюю дочь Роксолану.
— Ну, куда там мне, — сокрушается Литвин. — Я получаю тысячу гривен зарплаты, а немец — две тысячи евро. Но я люблю Украину, и для меня счастье измеряется не деньгами.
Летом Жанна с дочкой приезжали к Юрию.
— Зачем ты прешь против начальства? Тебе же хуже будет, — сказала Жанна бывшему мужу.
На первом заседании суда Литвина поддержали общество "Просвита", "Народный союз "Наша Украина", Конгресс украинских националистов, Украинская консервативная партия.
— Это первый такой суд в истории Донбасса, — утверждает Мария Олейник. — И Юрий — молодец, что стоит на своем.
На первое судебное заседание журналистов не пустили. Вчера состоялось второе слушание. Суд не удовлетворил иск Литвина, но Юрий планирует обжаловать это решение.
2 
1
Комментарии
4