76-летняя Диана Петриненко — оперная певица, профессор. Преподает вокал в консерватории и музучилище. "ГПУ" Диана Игнатьевна пригласила на свою дачу, в 60 км от Киева в селе Халепье.
— Иду из дома в 9, прихожу около десяти вечера, — рассказывает по телефону. — А в субботу еду за город.
Забираем Диану на улице Тарасовской, недалеко от ее квартиры. Она в легкой светлой юбке и крепдешиновой синей блузе в белый горох.
— Меня издалека видно, потому что я рыжая, — машет рукой через дорогу.
Короткие волосы окрашены в оранжевый цвет.
— Я сажусь сзади, — безапелляционно говорит она. — Я же водитель! 18 лет стажа. Если сяду возле водителя — начну искать ногами тормоза. Как-то один очень настойчиво мне бибикал. Я губы поджала, на него не смотрю — и фигу в окно. А оттуда — "Диана Игнатьевна! Добрый день". Вижу — оперный певец Роман Майборода. Я фигу спрятала и послала ему воздушный поцелуй.
Выезжаем за город. Диана Игнатьевна вспоминает, как в 1972 году ходила просить квартиру в Киеве.
— На одном из приемов Владимир Щербицкий, как добрый дед Мороз, сказал: "Кому что нужно — все сделаем!" Я и говорю: "Мы с мужем, сыном и невесткой живем вместе в манюсенькой комнате". Он отправил меня к Александру Ляшко. Я шла к его кабинету, будто на казнь: коридор — длиннющий, у меня колени трясутся. Но Ляшко сразу подписал заявление. Я благодарю — и бегом, — эмоционально жестикулирует. — А он хохочет: "Диана Игнатьевна! Вы куда бежите? Это не двери..." От страха я врезалась в его старинный шкаф.
Остановите на минутку возле рынка, — просит она. — Я фруктов куплю.
Мама-мама, мне нечем дышать
Возвращается с пакетом клубники и зелени. Достает из сумочки мобильный телефон "Моторола".
— Людочка, мы уже подъезжаем. Отворяй ворота. Людин муж Славик делает все на даче: от сада до обоев, — объясняет. — Дача у нас еще с 1979-го. Когда-то на "Волге" возила сюда стройматериалы, доски, мешки с цементом. Домой приеду, помоюсь, полежу 15 минут — и в филармонию на концерт.
Мы проезжаем пляж с зонтиками.
— Здесь, под самим Днепром, — дворец депутата Александра Волкова, — говорит Диана.
Посреди дороги стоит светлая "Лада". Возле нее хозяйничают пожилые мужчина и женщина.
— Дан Данич! Би-бип! Подвиньте машину, — зовет она. — Это — Даниил Федоряченко, заместитель директора театра имени Франко.
Останавливаемся у металлических ворот, свежевыкрашенных в зеленый цвет. Дача Петриненкодвухэтажная. К ней ведет дорожка, вымощенная серой плиткой. Во дворе стоит Славина "Лада".
В самом доме, под деревянной лестницей, ведущей на второй этаж, позванивают бамбуковые трубочки "ловца ветров".
— Это — чтоб головой о лестницу не биться, — проводит по них рукой хозяйка.
Хозяйка достает из холодильника магазинные блины с вишнями. Просит Люду порезать красную мороженую рыбу.
В гостиной стоит пианино золотистого цвета.
— Это я сама придумала, а Тарасик сделал.
Перебирая клавиши, она напевает "Я встретил вас". На лестнице звонит телефон.
— Ой, это наверное, Тарас, — вскакивает. — Да, сынок, у меня все хорошо, — кричит в трубку. — Нате, поздороваетесь, — дает мне трубку. Голос у Тараса Петриненко, 53 года, утомленный. Говорит неохотно. Говорит, что недоволен ситуацией в стране.
Почему Тарас грустный? — спрашиваю у Дианы Игнатьевны.
— Да нет, — отмахивается она обеими руками. — Он же Рыба по гороскопу. Эмоциональный очень. Расстроен выборами, жалеет, что в Украине украинцев нет. Он же выступал за блок Костенко–Плюща, — многозначительно смотрит. — Даже песню написал: "Мама-мама, — поет высоким голосом, — мне нечем дышать". Народ рыдает. А в целом сын живет нормально. Жена, Валя, у него — филолог, сын Марьян ищет себя в бизнесе.
Это правда, что вы ругались с женщиной, которая сказала, что у Тараса — плохое имя?
— Я не умею ругаться, — поднимает брови Диана. — Это давняя история, он еще маленький был. Говорил со мной в троллейбусе по-украински. Какая-то дама спрашивает: "А как этого мальчика зовут?" Говорю — Тарас. "Вы что, мамаша, сдурели? Он вам этого никогда не простит". Муж мой, Гаринальд, говорил только по-украински. Круглый сирота был: мама рано умерла, отец в войну погиб. Мы жили старцами оба.
Хозяйка показывает брюки, которые покойный муж подарил ей на 45-летие, — в желтые и коричневые лоскуты. Прошу примерить, она соглашается.
— В музыкальном училище мы с ним в одной тусовке были, — дует она рыжую челку. — Гарик на кларнете играл. А потом журналистом стал. Он был крепким, немного ниже Тараса, очень похожий. Только глаза синие. Сына, кстати, назвала Тарасом, потому что после родов увидела перекидной календарь с портретом Шевченко. А я своего имени в детстве стеснялась. Потому что так звали собачек.
Идем во двор.
Своего имени я стеснялась. Потому что так звали собачек
— С мужем мы хорошо жили, — вспоминает. — На Черное море ездили на машине. Рыбу в лодке ловили, хотя плавать боялись. Когда Тарас нырял с маской, у меня сердце замирало. Я переплыть озерцо могу, только если позади плывет несколько знакомых мужчин. Они отстают — я начинаю кричать: "Помоги мне! Помоги мне", — оперным голосом поет песенку из фильма "Бриллиантовая рука".
— Тарас не любил супа и валянок, — говорит. — А если семья хотела чего-то экзотического — рулетов или заварных пирожных — я открывала книгу "О вкусной и здоровой пище". Там на первой странице была статья Иосифа Сталина. У меня она до сих пор есть, — подмигивает.
Говорят, с вокалистами ужиться невозможно.
— Чего это? — округляет она глаза. — Это так хорошо: стою, что-то стираю и пою. Не только же арии. То прицепится какая-то блатная нецензурная песенка, то попса. Арию Царицы Ночи из "Волшебной флейты" Моцарта Тарас пел в четыре года. А я в детстве влезала зимой в комбайн. Заберусь в бункер — там такой резонатор! А при людях стеснялась. Уже если очень просят, за шкаф спрячусь и оттуда выступаю. А они плачут.
Кавалеры были?
— Ребята внимание обращали, — гордо выпрямляется. — Помогали коровы, которых я пасла, домой загонять. И пошлостей никаких не говорили. В 17 лет первая любовь пришла, — романтично закрывает глаза. — Олежкой звали. Ходили по разные стороны тротуара, потому что я стеснялась. Повел меня на речку, мы поцеловались. Я так испугалась! Пришла домой и сестре жалуюсь: я — проститутка, потому что целовалась. Как переехала в Киев, он ко мне ездил. Но рано умер — облучился.
Люда из дома зовет нас на блины. Диана вскакивает.
— Как-то у меня выпал зубной мост, — вдруг вспоминает по дороге. — Я уже была народной артисткой. К стоматологу ночью пошла, чтоб никто не видел. Замоталась в платок до бровей и иду. Вижу — солдатики в "самоволку" убегают, с водкой. Увидели меня, подбежали: "Девушка, поехали с нами". А у меня десны хоть тряпочкой вытирай. Я платок развернула и на полный рот им: "Сердечное спасибо!" Они как бросились из испуга, — хохочет. — К стоматологу не дошла, должна была с кем-то поделиться. Пол-ночи с братом хохотали.
Диана разливает в хрустальные бокалы шампанское и произносит тост за гостей.
1930 — родилась в с. Билорусовка на Черкасщине (раньше — Полтавская область). Девичья фамилия — Паливода
1952 — женилась из Гаринальдом Петриненко
1953 — родила сына Тараса
1955 — окончила Киевскую консерваторию
1955 — солистка государственной капеллы "Думка"
1961 — преподаватель Киевской консерватории
1962 — более 20 лет солистка Киевской филармонии
1975 — народная артистка СССР
5 
1
Комментарии