Дмитрий Стус, его сын, говорит, что хочет уберечь отцово имя от хрестоматийного " забронзовения". Это, по-видимому, нужная семейная работа. Но уже для каких-то, надо верить хотя бы следующих, поколений школьных разгильдяев.
Ведь сегодня Василий Стус далек от мифологизации, которой достоен. И которой нуждается размытая нация, ощущающая нехватку героев и символов. Не противоречивых, воинственных, как Бандера. Не наделенных властью, а потому — и возвышенным историческим значением, как Хмельницкий и другие славные гетманы. Не отдаленных во времени, как Ярослав Мудрый, портрет которого с сомнительной достоверностью воспроизведен на мелкой национальной купюре с черепа, возможно, принадлежавшего какому-то деду Паньку. Стус — избранный среди простых, сильный среди гонимых и, о Господи, гениальный поэт. Такой исконно украинский, что не скоро до украинцев дойдет такая штука: это Шевченко ХХ века. Возможно, даже и более крутая духом фигура, потому что не пришлось Шевченко так долго сидеть и умереть в камере. И я хочу верить, что все это вынудит наконец "и конизировать" Василия Стуса не только среди духовно трепетной интеллигенции и школьных учительниц, которые "вынуждены" читать Стуса старшеклассникам. Потому что икона — это возвышенная до уровня всепонимания безукоризненная правда.
Школа, где учился Стус, недалеко от той, в которую ходил Ахметов
Скажете, что это экзальтированное кумиротворение? А почему бы и нет?! Нам же не на кого оглянуться. Мало таких. Пока наши родители крутили дули режиму по интеллигентским кухням и перечитывали потихоньку самиздат, он сидел за то же, только демонстративно открыто. И когда не выдерживали другие, как Иван Дзюба (простите, Иван Михайлович, глас дитяти грядущего поколения, которое на своей шкуре не почувствовало, что такое тюрьма для политзаключенных, но это правда!), — он сидел. С такой упрямой безнадежностью, словно хотел высидеть ту Украину, чтобы она наконец вылупилась из бетона. Примечательно: судя по "Из лагерной тетради", Стус знал, что такая "карма", что так начертано судьбой. Но сидел 16 лет с небольшим перерывом — и не покаялся. Ведь за что каяться — за то, что писал совершенные стихотворения на украинском, хранил самиздат и выступал в защиту диссидентов? Ну не за что же каяться! Вот и сидел — не столько из героического самоотречения, как просто потому, что правильный.
Его нашли мертвым, придавленным нарами, в лагерной камере в ночь с 3 на 4 сентября 1985 года. Горбачев уже объявил перестройку. Через два-три года в Киеве люди будут выходить на митинги с желто-голубыми флагами, еще через два года эти флаги поднимут несколько смелых горсоветов. А он немного не дожил. Вот неприятность истории! Стал бы, может, обычным Драчем или Лукьяненко, у которого берут комментарии к 24 августа. Повезло не стать, но не повезло и дожить до 24 августа. Убедиться, что какая-то таки появилась Украина. Не такая, как снилась, но есть Она — как констатация исторической борьбы и твоего собственного "я".
Минула очередная " стусова дата" — неюбилейная, потому и незамеченная. Три всеукраинские газеты вспомнили, один телеканал и два сайта. Ни один клерк из Секретариата президента не припер по указанию цветы на могилу на Байковом, тем более — никто из правительства. Никто не "отметился". Непиарная дата была что-ли. В Донецке так шумно праздновали юбилей футбольного клуба "Шахтер", а памятник Василию Стусу, который добрую часть жизни здесь провел, не подумали установить. Школа, где учился Стус, недалеко от той, в которую ходил Ахметов, — неэкскурсионные курьезы. В Киеве тоже нет памятника, и добровольный адвокат Виктор Медведчук (от предоставленных государственных защитников Василий Стус, как известно, отказался) не спешит стать меценатом. Впрочем, никто из более благородных тоже не спешит. Есть только "бюст на родине героя", в селе Рахновка Гайсинского района Виннитчины, и памятник в самой Виннице.
Не забронзовел?
2 
1
Комментарии