25 мая проходит 40 дней с момента гибели на Донбассе пулеметчика 34-го батальона 57-й отдельной механизированной бригады 21-летнего Максима Черкуна. Ушел из жизни 16 апреля во время боя в поселке Пески поблизости Донецка.

— Около семи вечера у нас завязался бой из стрелкового оружия. Пулеметы, гранатометы, автоматы. Все длилось недолго. Оккупанты начали минометный обстрел. Мы спрятались за наблюдательным пунктом. Одна мина 120-го калибра упала позади. И угодила в бетонную основу — почти все осколки полетели в нас, — рассказывает Сергей Кудим, 31 год, друг Максима.

Черкун погиб на месте. Еще трое бойцов получили ранения.

— Меня не зацепило, я стоял за одним из ребят. Волна осколков попала в Максима. Еще одного взрывной волной отбросило в окоп. Двое упали на землю и сильно кричали. Мы хотели по кабельному телефону передать сообщение о раненых, но провод был перебит. Поэтому говорили по рации, а ее прослушивают. Доложили, пригласили медиков — и через минуту по нам открыли страшный огонь.

Свидетелем боя и эвакуации раненых стал заместитель командира роты 49-летний Игорь Бектимиров с позывным "Мухтарыч".

— Мы возвращались, когда наш автомобиль обстреляли на подступах к позициям. Едва проскочил полпути, завернули под укрытие, а там увидели наших раненых. Они стояли под стеной и истекали кровью. От них мы узнали, что есть еще раненые, — вспоминает Игорь вечер 16 апреля. — Мы ринулись туда, не добегая метров 100 до места попали под минометный обстрел. И не поверили своим глазам: из этого ада скорая помощь вывозила наших ребят.

Максим Черкун родился в Кривом Роге на Днепропетровщине. Учился в авиационном училище. Ему осталось защитить диплом. Но он решил добровольцем идти на Донбасс.

В последний раз приезжал в Кривой Рог в марте.

— Звонит около четырех утра и спрашивает: "Что ты делаешь?" Я говорю — сплю, что же еще. А он: "Открывайте двери, я приехал". Я ответила, что двери у нас всегда открыты, — рассказывает мать Зинаида Черкун, 62 года. — Тогда было много снега. Он приехал на каком-то джипе, прочистил дорогу.

У Максима остались родители и сестра.

— Он в детстве был сообразительный, непоседливый. Мы летом ездили в село, и сын там помогал в хозяйстве. У него была легкая рука: принималось все, что сажал. Чеснок, капуста, пролески, — добавляет Зинаида Черкун.

Максим Черкун имел звание сержанта, командовал противотанково-пулеметным отделением.

— В Пески мы заехали в середине июня в прошлом году. Россияне начали понемногу обстреливать, — говорит боец Анатолий Ласков, 26 лет, с позывным "Агроном". — 15 июня вечером Макс начал стрелять в ответ из пулемета. И выстрелял два короба. Позже мы перехватили разговор россиян. Оказалось, что один в этом бою погиб. А Максим только улыбался, будто ничего и не было.

Вспоминаю еще один бой. Максим работал на тяжелом ДШК (крупнокалиберный пулемет Дегтярева-Шпагина. — ГПУ). Я заглянул в его блиндаж. Макс стоит в наушниках, спокойно целится в сторону россиян и бьет по них. А против него работает российский пулемет и противотанковое ружье. Оккупанты попадали в блиндаж, некоторые пули залетали внутрь. А он, изредка матерясь, продолжал бой.

Максим делал невероятные вещи. Например, строим мы блиндаж. Нужно дрова подвезти как можно ближе, чтобы не таскать. Российские оккупанты начали безумный обстрел — голову не поднять. Но укрепление нужно строить, иначе всех перебьют. Максим садится в машину и едет на позиции. Разгружается и возвращается. Боевики, наверное, сами не ожидали такого нахальства. Они открывают стрельбу, а Макс чудом выезжает из этого ада.

×