— Все родные просили меня забрать Устимчика домой. Я знал, что это трудно будет сделать. По дороге в Киев придумал: отправлю его отдохнуть, а сам останусь. Был на Майдане около часа ночи. Сын встретил меня осунувшийся. Первое, что сказал: "Папа, я все равно отсюда не поеду". Я ответил, что в таком случае остаюсь. Устим очень обрадовался. Сказал: "Теперь мы точно победим", — вспоминает 47-летний Владимир Голоднюк из Збаража на Тернопольщине. 20 февраля 2014 года его сына, 19-летнего Устима Голоднюка застрелили на ул. Институтской в Киеве. Возглавлял 38-ю сотню. На Майдане был с первых дней.
— 20 февраля я понял, что нас берут в кольцо, — говорит Владимир Голоднюк. — Несколько раз созванивался с сыном. Должны были встретиться, но не успели. Я нашел его мертвым в гостинице "Украина". Лежал под белой простыней, а глаза смотрели в небо. Был еще теплый, еще ощущался его запах. Я знал, что глаза надо закрыть, но не смог. В тот день мозг поставил блокаду. Только так, наверное, я все это выдержал. Хотя был убит и раздавлен. Думал, никогда не поднимусь. Но должен двигаться дальше ради его цели. Если бы сын был жив, воевал бы на передовой на Донбассе. Поэтому занялся волонтерством. Помогаем только первой линии обороны. С продуктами там сейчас все более-менее. Обеспечиваем тепловизорами, снайперскими комплексами, биноклями. Шьем теплую форму, берцы, термобелье. Поддерживаем семьи погибших и малообеспеченные семьи военных, которые сейчас воюют.
11 января Владимир приехал в Киев на суд по делу расстрела "беркутом" протестующих на Майдане. Рассматривали эпизод с убийством Устима Голоднюка.
— Главным для меня было не сорваться, когда рассказывал о гибели сына, — говорит мужчина. — Ни одного вопроса от обвиняемых не было. Пытались вывести из равновесия их адвокаты.
Во второй части заседания должны были показать пробитую пулей каску Устима и видеоматериалы. Однако в зале появились неизвестные с плакатами. Обвиняли судей в бездействии. Заседание перенесли на 17 января.
2 
1
Комментарии