Каждый раз когда уезжаю из Киева, в нем что-то происходит. То похороны патриарха и известное побоище под Софией, то обвал Главпочтамта, то оранжевая революция. А то и вообще коллективная истерика 260 государственных мужей под куполом Верховной Рады.
И каждый раз за рубежом мне приходится эти или подобные события комментировать. Хоть выбираюсь я из Украины совсем не ради этого и никакого намерения отбирать хлеб у нашего славного МИДа у меня никогда не было и вряд ли будет.
Последний раз поехал в польский Вроцлав почтить двух достойных людей. Остроумного, мудрого и невероятно, как на свои 85 лет, энергичного профессора Бартошевского и его не менее знаменитого земляка, интеллектуала и аристократа, покойного уже Гельмута Джеймса фон Мольтке. Последний хоть и был немцем, однако чистосердечно желал поражения своему правительству, за что и поплатился жизнью в январе 1945 года. Впрочем, некоторым правительствам действительно нельзя желать ничего, кроме поражения.
На обоих конференциях, однако, мне приходилось говорить не так о наследстве этих двух выдающихся, даже легендарных людей, как о деянии моих совсем не выдающихся и легендарных разве что в негативном смысле соотечественников. Вопросы были самыми разнообразными. От глобальных — что будет с Украиной? — до частичных или, скажем, "региональных": каким образом ваш генеральный прокурор умудрился одновременно быть в прокуратуре, где президент представлял его на новую должность, и голосовать в парламенте против этого своего назначения?
С украинцами никогда ничего не известно
Я как умел объяснял европейцам особенности нашего африканского политикума — сначала студентам, потом журналистам и в конечном итоге, за пивом, ближайшим приятелям. Приятели как могли меня успокаивали. Хоть и делали это немного странным образом — рассказывали о собственных проблемах, скандалах и комплексах. Однако даже самые большие скептики при том соглашались, что депутаты или партии, которые голосуют чужими карточками, вряд ли имели бы у них хоть какой-то шанс попасть во второй раз в парламент. Да и в первый раз они немного таким способом наголосовали бы: население само разогнало бы неприкосновенных мошенников и циников, не ожидая даже указа президента. А тем более не имела бы шансов решать судьбу страны в их Конституционном суде госпожа, которая ни село ни упало забагатела на $12 млн.
В поезде до Варшавы я собирался отдохнуть, однако он был заполнен разговорчивыми бегунами-любителями. Полные впечатлений, они возвращались с ежегодного вроцлавского марафона.
Это удивительное племя, как я понял, кочует от города к городу, с одного марафона на другой, летит за собственные средства в Рим, Берлин, Нью-Йорк... Платит за участие 100 долларов или 50 евро, занимает какое-то 127-ое или 1148-ое места, гордится улучшением личного результата, а еще больше — полученной медалью (благо медали получают все, кто добежал до конца 42-километровой дистанции). Пять часов, несколько потерянных килограммов веса — главное, в конечном итоге, процесс, а не результат. Мои соседи в купе, похоже, знали наизусть все польские города — они подробно обсуждали количество уличных поворотов на дистанции в Гданьске, крутизну подъемов и спусков в Люблине и протяжность неудобной для стоп мостовой в Кракове. Лучшие, как я понял, для личных рекордов города, где трасса заасфальтирована, местность плоская, а количество поворотов минимальное.
Потом еще узнал, что перед соревнованиями желательно накапливать углеводы, а после соревнований — наверстывать потерю белков. При этом, однако, мои соседи попивали пиво, где белков, как я понимаю, не могло быть — зато углеводов хватало. Может, они готовились уже к новому соревнованию.
В конечном итоге я спросил: кто же победил на том их марафоне? И узнал, что первые два места взяли украинцы, а третьей оказалась Кения. С Кенией, однако, объяснили мне, нечего соревноваться, потому что у них там в Кении это часть национального бизнеса. Как, кстати, и в Эфиопии. Вот только горемычным эфиопам тяжелее получить европейскую визу, потому что их страна более нищая и европейцы трактуют всех их как потенциальных мигрантов. Ну а относительно украинцев, то с ними, правду говоря, никогда ничего не известно. Мои собеседники имели в виду употребление стероидов и допинговый контроль, однако я воспринял эту реплику в более широком контексте и, конечно, согласился.
— А все же, — заметил я, — допинговый контроль проводят организаторы. У нас в Украине действительно все может быть, но тут — вряд ли.
— Так пан с Украины? — удивился сосед.
— Да, — кивнул я и внутренне сжался, ожидая привычных вопросов о нашей странной политике.
— А почему у вас не организуют марафонов? — спросил сосед.
Я облегченно вздохнул и впервые за несколько дней дал абсолютно искренний и, главное, исчерпывающий ответ:
— Не знаю.
Невероятно, но мой ответ, кажется, вполне собеседников удовлетворил. Тоже в первый раз за те дни.
3 
1
Комментарии
1