В оккупированном Крыму ездят маршрутки "Эталон" и "Богдан"
В 19:00 выезжаю из Киева на белом микроавтобусе "Мерседес-Вито". Отдаю водителю 1000 грн. По телефону заказала место. Диспетчер говорит: машина маленькая, поэтому провезет через админграницу.
Однако это - неправда. Я не первый раз в Крыму. Если более пяти человек, несколько километров надо идти пешком. В салоне пятеро: бабушка с двумя внуками и двое парней. Все спят, потому что на админгранице будем в 4 утра. К пункту пропуска "Армянск" на Херсонщине добираемся вовремя. Здесь меньше идти.
- Желаю удачи, - водитель отдает багаж. - Собираемся возле кафе.
Туман, дует ветер. Очередь движется быстро. В трейлере сидят пограничники. С улицы в окошко дают паспорта. Мужчин от 18 до 50 приглашают в отдельную комнату. Смотрят сумки, спрашивают о работе.
- Откуда и куда едете? Как долго будете в Крыму? - спрашивает пограничник. Выдает заламинированный талон. Летом такого не было.
- Отдадите на последнем пункте контроля. Чтобы не бегали зайцами.
Там забирают талон и пропускают в "серую зону". Все занимает 28 мин. Раньше бывало до нескольких часов.
"Серую зону" прохожу первой из автобуса. Российский пограничник спрашивает о месте регистрации, выдает миграционную карточку. Заполняю и даю ручку смуглом молодому человеку.
- Нет. Заполни мне карточку, пожалуйста. Я не умею писать и читать, - протягивает паспорт. Он - из Закарпатья, родился в 1998 году. Вместо подписи печатными - фамилия. Спрашиваю о гражданстве.
- Я цыган.
Пишу на украинском. Двум его спутникам тоже заполняю документ. Едут на заработки без вещей на 3 месяца. Говорю, подпись должен поставить сам. Вглядывается в карточку.
- Нет. Это слишком долго, - рисует тучку.
- Четверо на паспортный контроль! - зовет пограничник. После холодной улицы в помещении становится жарко.
Доходит моя очередь. Человек за стеклом откидывается на спинку кресла. Медленно листает страницы паспорта. Пристально смотрит. Уточняет, чем занимаюсь в Киеве.
- Ищу работу.
Пару минут вглядывается в лицо и пропускает. Другой открывает сумку. Запрещенные шоколадные конфеты везу в капюшоне. Пускает. На улице третья линия ничего не спрашивает. Российский контроль пересекла за 40 мин.
Группа уже возле кафе. Машину ждем час. Каждую просвечивают рентгеном. Иногда разбирают обшивку. Переговариваюсь с барменом - крымским татарином. Угощает шоколадным рублем.
В 6:30 въезжаем в Севастополь. На билбордах - президент России 65-летний Владимир Путин с надписями "Крым. Россия. Навсегда", "Мы вышли на фарватер", "Запустим тепловую электростанцию уже в 2017 году", "Севастополь - форпост будущего России".
- Имитируют работу, - говорит водитель. - Сейчас носятся с проектом автомагистрали "Таврида" - от Керчи до Севастополя. Если ехать по центральным трассам, можно увидеть, как строится. Только деньги тырят.
Дома мать жалуется, что жить становится все дороже. Мою руки. Вода пахнет хлором и илом.
- Как старое вино. Перед употреблением должно подышать, - шутит отчим.
Садимся за стол. На нем - зеленый борщ и икра сига. Эту рыбу семьи лососевых в Украине не продают. Стоит 83 рубля - 33 грн. Выкладываю конфеты. В холодильнике из украинского - майонез "Пані Христина". Когда-то покупали кетчуп "Чумак". Теперь его нет.
После 2014 года, когда заходили с мамой в магазин, продавщица с порога говорила: "Конфетки ваши привезли!" или "Появились сосиски наши, с Житомира". Это была контрабанда по завышенным ценам. О ней говорили шепотом. Со временем те продавцы выехали или сменили работу. Теперь каждые закупки - как лотерея, говорит мама.
Утром еду в город. В троллейбусе передо мной сидят две пенсионерки.
- Звонила сестра. У нее пенсия уже 4 тысячи гривен, - говорит одна.
- Так у тебя же 8 тысяч рублей!
- А у них цены другие! И лекарства она получила беспла-а-а-тно, - растягивает та. Компостирует билет. Пенсионные здесь не дают права на проезд.
По улицам ездят маршрутки "Эталон" и "Богдан". Оккупанты заявляли, что за два года заменят их качественными российскими. Помню, как летом 2014-го ехала в желтом "Богдане".
- Один люк на весь автобус! Хохлы никогда о людях не думали! Скоро все поменяют! - кричал разъяренный пенсионер. За три года дали 10 новых троллейбусов. Автобусов - ни одного.
В четверг утром - дождь и шторм. Брызги от волн в бухте достигают четвертого этажа морского аквариума. Со сверстником идем в кафе. Говорю, что буду говорить на украинском.
- Конечно. У нас в стране свобода слова! Но никто не сказал, что за это слово будешь на свободе, - хохочет. - Меня устраивает, что мы Россия. Россия - страна возможностей! Это если ничего не делать, то все плохо.
Крутит чашку с кофе и настукивает ритмы пальцами по столу. Он - музыкант, но карьера не складывается.
- Работу найти не могу, все по подработкам. Год назад пошел учителем. Не сложилось. Никому это не ненужно. Последняя работа - грузчиком. Все время сокращают, урезают зарплату. Раньше было несколько детских оркестров, сейчас - ни одного, - допивает кофе. - Зато в России больше всего миллиардеров.
- Это повод для гордости?
- Ну да! Это ведь бренд, по которому страну узнают!
Перед отъездом брожу по городу. Это - канун пропагандистского праздника "Дня народного единства". На улицах повсюду - автозаки, полиция. Утром сажусь на автобус до Киева. Многие пассажиры - старше 50 лет.- Алло, Леночка, поздравляю! Спасибо. Спасибо, - говорит по телефону пожилая женщина. Остальные тоже приветствуют друг друга. Мужчина лет 70 заговаривает о Керченском мосте: - Все готово. Уже асфальт кладут, - А я слышал, и половины нету. Шторма постоянно. Неудобно, - говорит водитель. - Странные у них стройки. Возле трассы асфальт кладут, а отъедешь в поле - ничего нету.- Но я недавно из Краснодара ехал и сам все видел! - раздражается старый. Под Николаевом навстречу идут колонны военной техники.- Без номеров. На Донбасс прут. Будет бойня, - комментирует тот самый дед. - Хотя это машины 1960-х годов, они и не доедут туда. Ему никто не отвечает. Все молча смотрят в окно .
За томографию отдала шесть тысяч гривен
За утренним кофе у мамы звонит телефон. Она меняется в лице.
- Звонила коллега. Химиотерапия не помогла. Есть подозрение на метастазы, - объясняет.
У 40-летней женщины - рак груди. Импортные лекарства мы покупали ей в Киеве. В России они запрещены. Однако деньги закончились. Лечение отложили.
- Это - как приговор. В больнице отказали в приеме. Сказали, талоны есть на конец следующего месяца. Вне очереди - военные и инвалиды. В частной клинике за томографию отдала 15 тысяч рублей (6 тыс. грн. - ГПУ). Но и безумные цены - не гарантия результата. Много хороших медиков уехали, - рассказывает мама.
Диагноз не подтверждается.
2 
1
Комментарии