— В аэропорт залетают осколки, снаряды, пули обычные, крупнокалиберные. Главное — не прятаться. Потому что по-любому найдет, — рассказывает 46-летний киборг Сергей Куликов. Служит в 79-й аэромобильной бригаде. В декабе прошлого года его наградили орденом "За мужество" третьей степени.
Сергей родом из города Звенигородка Черкасской области. Воевать пошел добровольцем. Раньше изготовлял мебель. Имеет двух дочерей 26 и 8 лет, 12-месячную внучку. Встречаемся в Звенигородке.
— Сейчас — в отпуске, но нужно в госпиталь, у меня спина больная. Из-за этого не могу носить бронежилет. Не надевал его и в Донецком аэропорту, — говорит. — Дома кое-кто говорит, что я орден купил. Смешные люди. Порошенко указ подписывал. Как можно договориться простому человеку про орден с Порошенко?
Показывает на телефоне видео, как террористы обстреливают аэропорт.
— В 79-ю бригаду попал после учебки в Ужгороде. Нас из тысячи отобрали 13 человек. Были в Волновахе, Дебальцевом. Донецкий аэропорт постоянно в окружении. Нужно проскакивать с боем. Когда выходили последний раз, наш БТР подбили. Но дал Бог, что живые остались. Там не думаешь, чтобы отдохнуть или лишний час поспать, поесть что-то. Было такое, что стояли 10 дней без хлеба и воды. Караван ждем каждую ночь, а его нет. Караван — это один-два БТРа. Я стоял на таком участке, где мог жечь огонь. Немного грелся. Ребята приходили сушить носки. Кое-кто на своем участке даже сигарету зажечь не мог, потому что снайпер увидит. Первое время еще что-то готовили есть, а потом уже не было возможности. Летает пыль от бетона и стекловаты. Чесать тело нельзя, сразу раздражение и абсцессы. Ни влажные салфетки, ни спреи для дезинфекции не помогают. 10–12 дней ты выживаешь. Брали с собой мивину, рафинад. Разжевал, водой запил, и все. Больше всего берегли водителя БТРа, потому что в критический момент только он нас мог вывезти оттуда. А как-то обстрел сильный был, раненых много. Я выносил обморочного раненого. Держу его и отстреливаюсь. Сам бы не вынес. А тут водитель Олег Бача бежит. Подхватывает раненого, а я за вторым возвращаюсь. Тогда Олегу попала в щеку пуля. Выбила зубы и вышла ртом. Повезло, что живой остался. А он все равно вывозил раненых. Проезжал под обстрелами там, где проехать нельзя было без поддержки с воздуха и десанта. Назад возвращался. Еще по ходу мог нам захватить воды и хлеба.
Сергей скуривает несколько сигарет.
— Спокойно вспоминать не могу, — говорит. — В одном селе разошлись с сепарами мирно. Мы приехали скупаться в магазин, и они там были. Стрелять не могли, потому что дети кругом. Люди им грузили на БТР и еду, и одежду. Попросил у местных картошки, чтобы суп сварить. Не дали. Одна женщина назвала бендерой. Спрашиваю: я кого-то расстрелял в селе, изнасиловал, ограбил? "Не, ну ты один хароший бендера". А было такое, что подходит женщина и говорит: "Продай каску и броник, у меня сын воюет в ДНР". Говорю, чтобы он меня убил? Как-то захожу в магазин. Там девочка маленькая с мамой пришли к бабушке, она торговала. Разговорились с ребенком. Дал ей конфет, сгущенки. Спрашиваю маму, чего держишь ребенка? Здесь будут лупить "Градами". Едьте в Россию, вы же хотели туда. "Не, мы в Россию не хотим". Так едьте в центральную Украину. "Не, там лагеря". Через два дня приходит и говорит, что отправила ребенка в Днепропетровск. Малая перезвонила. Говорит: "Мам, здесь нет фашистов, здесь, как у нас до войны". Я горжусь, что этого ребенка спас. Когда мы уехали из аэропорта, ребята еще ходили в тот магазин. Рассказывали, тетя давала две булки хлеба и просила мне передать.
2 
1
Комментарии