— Рома неплохой парень, а она из него дебила сделала. В свои 37 год не видел ни радио, ни телевизора, — 60-летний Евгений из пер. Победы в Черкассах рассказывает о соседке 62-летней Наталии Драевской. Она на протяжении почти 30 лет не выпускает из дома сына Романа. Последние пять лет живут без света, газа и воды.
— Это я давал монтировку, чтобы милиция двери вскрыла. Посмотрите на ту кацабурню, — мужчина показывает дом Драевских. — Он там закрыт. Социальные службы она не пускает, участковый тоже не хочет ничего делать.
Дом Драевских на двух хозяев, каждый имеет отдельный двор. В одной части живет Наталия Николаевна с сыном, во второй 71-летняя Анна Ворхлик. Она встречает во дворе, выглядит младше своих лет.
— Пока здесь были живы дед с бабкой, водили Рому за собой, — говорит Анна Кирилловна. — А как умерли, никому дела нет. Часто стонет по ночам, как будто умирает. Или кричит: "Люди, помогите, спасите!". У Наташи три собаки были, две уже сдохли от голода.
— У Наташи был нормальный муж, Женя, — продолжает Евгений. — Когда разводились, просил отдать сына ему. Не раз приезжал сюда с матерью, подарки Роме возил. Наташа их в дом не пускала, по три дня у меня ночевали. Если Рому у нее забрать, то он станет нормальным. У них же и есть ничего, он вареного не видит. Наташа говорит, сахар ест. Как-то жаловалась, что за раз 2 килограмма съел.
Мужчина отворяет калитку, проводит в двор Драевских. Во дворе растет полутораметровая щирица, забор свалился. Некоторые стекла выбиты. Из дома слышно лай собаки и детский крик. Входная дверь ободрана, засалена, на окнах висит грязный тюль. Со ступенек убегает черно-белый кот.
— Наташка, выходи! — зовет Евгений.
Из-за тюля выглядывает Наталия Николаевна. Лицо в саже, пепел на руках и под ногтями. На худощавом лице видно глубокие морщины.
— Черная, потому что три дня сажу трушу, — говорит. — Но в дом не пущу, потому что Рома не причесан. Причесать не дается.
Из дома слышно крик: "Мама! Мама!".
Женщина рассказывает о жизни. Вопросы приходится повторять трижды, потому что отклоняется от темы. Говорит, с мужем разошлись, когда Роману было 1,5 года. Сейчас 62-летний Евгений Драевский живет в райцентре Калиновка Винницкой области.
— Мне еще бабка в детстве говорила, что выйду замуж за белого. Он будет больной, но этого не будет видно. Женя был инвалидом, ему отверткой голову пробили, и он не восстановился, — говорит.
— Что ты врешь! — срывается сосед. — Женя нормальный красивый парень. Ты чего ему ребенка не отдала?
— Бабка говорила, что родится у меня ребенок, — продолжает Наталия Николаевна. — Рома родился здоровый, красивый, грудь брал, губочки цветочком. А у соседки по палате сынок был красный, кричал. Тогда приносят мне сына, а он кричит. А соседки уже нет. Поменяли нам детей. Говорят, что я колдовка. Я — целительница, кроплю дома водой. В церковь хожу.
Соглашается провести в дом. В сенях привязана собака, на полу лежит ее грязная подстилка и миска, рядом сложен металлолом. Из коридора две двери: на кухню и в комнату. Холодно, влажно и темно, прогнивший пол прогибается. Стены черные от сажи. В первой комнате стоят две лохани с водой, старая плита и поломанная мебель. Во второй окна завешены тканью, в открытом ящике лежат книги "Справочник детского психолога и невропатолога" и "Домашняя медицинская энциклопедия". В третьей комнате, самой маленькой, тоже завешенной тканью, сидит Роман.
— Он на учете в психдиспансере с 4 лет. Ударился головой. В первый класс ходил три года. Его оставляли, потому что постоянно лечился. Доучился до пятого класса и с тех пор дома. Живем на мою пенсию в 1050 гривен. Роме не оформляю, потому что нужно ложить на обследование, а там его убьют. Продукты покупаю самые дешевые с уценкой, одежду — на секонд-хенде. Рома грязный, потому что не любит переодеваться. Свет и газ отключили за неуплату, воду отрезали.
Роман сидит на диване посреди темной комнаты.
— Мне нужна росторопша пятнастая, эспумизан, — хватается за голову. — У меня инсульт был, еще язва, и глаза больные. Нужна черника форте. Я утром не ел ничего, только чеснок и подсолнечное масло.
— Врут люди, что не выпускаю его, — говорит Наталия Николаевна. — Он ходит по магазинам и соседям. Там ему чай дают. А есть варим и купаемся у моей сестры. Бывает, у нее и ночуем. Как-то заснула, в буржуйку не подбросила дрова. Просыпаюсь от холода, а Ромы нет. Я к сестре, а он у нее спит.
Сестра Наталии Драевской, 55-летняя Лидия Бражникова, живет сама в двухкомнатной квартире на соседней ул. Советской.
— Вот смотрите, — Наталия Николаевна показывает кровать и шкаф в первой комнате. — Здесь спит Рома. А во второй комнате — сестра.
В соседней комнате на столе и полках много вазонов. На тумбе лежат женские журналы и газеты.
— Это Рома читает, — говорит Наталия Николаевна.
На кухне Лидия Бражникова ставит на плиту воду в кастрюле.
— Наташе много раз во двор подсыпали, поделали, — говорит хозяйка. Заметно нервничает. — Рома был гиперактивный, нервный. Из школы часто звонили, чтобы его забрали, учителя домой ходили. Закрытым она его не держит. Это месяц назад Рому какие-то ребята избили, так он сам боится выходить. А зубы выпали, потому что много сладкого ест. У них идет кило сахару за сутки. Когда Рома ест, возле него нужно стоять. Он ест без остановки, а потом срыгивает. Ночью не спит, кричит. Забрать к себе их не могу, потому что они неаккуратные.
— Женщина не выпускает сына на улицу, выгоняет социальных работников, — говорит директор департамента социальной политики Черкасского городского совета Владимир Коцюруба, 62 года. — Роману нужно ставить диагноз и определять его дальнейшее пребывание. И матери определить дееспособность. Сейчас этой семьей занимается Центр социальных служб для детей, семьи и молодежи.
3 
1
Комментарии