— Азарова на нары! — кричат в среду утром около 500 чернобыльцев возле здания правительства в Киеве. С два десятка выбегают на дорогу, потому что всем не хватает места на тротуаре. Протестуют против урезанных пенсий. Напирают на металлическое ограждение высотой в метр. За ним в три ряда стоят милиционеры. Из припаркованных рядом двух автобусов выбегают 70 "беркутовцев". Берут митингующих в кольцо, наваливаются на них.
— Что же вы творите? — кричит женщина в сером пальто и шерстяном платке. Локтем толкает "беркутовца".
На асфальт падает 52-летний Вадим Семикопенко из Белой Церкви на Киевщине. Он бледнеет, на лбу выступает пот. Мужчины за руки оттягивают его в сторону. Через несколько минут подъезжает "скорая", припарковывается перед въездом на двор Кабмина. Вадима Юрьевича заносят в машину. Он выходит оттуда через полчаса:
— Инфаркта нет, но был очень тяжелый сердечный приступ. Меня спасло то, что у людей сразу нашелся нитроглицерин (таблетки, которые снимают острый спазм сосудов. — "ГПУ").
— Врачи мне сделали кардиограмму и какой-то укол, — говорит Вадим Семикопенко. — От госпитализации отказался. Но клятвенно пообещал врачам, что приеду в Белую Церковь и пойду к своим медикам.
Сквозь толпу пробирается 57-летний Виктор Коваленко из города Бершадь Винницкой области. У него к темно-синей шапке прицеплен лист: "Буду вынужден объявить голодовку". Ставит на асфальт раскладной стул, садится.
— "Омон" надавил на людей так, что пищали и визжали. Меня на дороге бросили, я упал. — Достает из кармана удостоверение чернобыльца, показывает милиционеру. — На, посмотри, кто перед тобой. Морской офицер, капитан второго ранга запаса. Я тебя защищал и всех остальных. А вы давите. Я хотел пройти в Кабинет Министров. На это имею право. А туда не допускают.
Страж порядка отворачивается. За Коваленко наблюдает киевлянка 54-летняя Надежда Лапцун.
— Я вдова чернобыльца и инвалид первой группы. У меня пенсия была 888 гривен, а теперь сняли 18 гривен, — рассказывает. — Я буду голодать, пусть и умру. Тогда те 870 гривен пусть будет Азарову. Ему не нужно будет выплачивать и давать мне квартиру. Потому что у нас в однокомнатной живет пять человек.
На дороге останавливается автозак. Перед ним в два ряда выстраиваются милиционеры.
На парапет выбирается внефракционный нардеп Олег Ляшко, 38 лет. Берет микрофон.
— У Азарова 20 тысяч пенсия и 40 зарплата, — выкрикивает. — Живет за полный государственный счет. Поэтому к вам и не выходит.
— Мне хоть раз пусть 8 тысяч дадут, — улыбается женщина в черном пальто и серой шапке.
— Чтобы люди здесь не стояли, нужно обращаться к нашим трем президентам, — говорит 64-летняя Любовь. — Мы их купали, любили, кормили, выделяли на все деньги. Теперь сделали хорошие пуховые подушки, усадили их ягодицы, а ни один сюда не идет. Они видят, что Украина в беде, а не выходят к людям, не подсказывают этим чинушам, как найти выход из положения. Я 25 лет прожила в Чернобыльской зоне. Уже выпила все воды из колодца, почву перелопатила, воздух все выдышала. Какое у меня состояние здоровья — говорить не буду. Сколько мне суждено — столько я буду жить. Но мне обидно не только за этих людей, которые здесь стоят, но и за тех, кому сейчас по 40, 30 и 20 лет. Что им останется?
В Кабмине премьер Николай Азаров проводит заседание правительства. Убеждает, что при его руководстве ни одной социальной выплаты не сократили или заморозили. В 13.00 министры садятся в машины и разъезжаются. Из подъезда выходит Уполномоченная по правам человека Нина Карпачева, 54 года.
— Карпачева, поддержи нас! Карпачеву к людям! — кричат митингующие.
— Все ваши вопросы я держу на контроле, остаюсь вместе с вами, — заверяет она.
Чернобыльцы расходятся. Обещают на 1 декабря общеукраинскую забастовку с афганцами и другими льготниками.
1 
1
Комментарии