— Денег сама не имею, еще коммунальные не заплатила, жду зарплаты мужа. Но иду хоть колбасы и масла тем детям на Майдан занесу. Не знаешь, к кому там конкретно обращаться, где тот штаб? Потому что деньги боюсь давать, как знать, где их потратят, — говорит высокая, очень худая 50-летняя женщина по телефону.
9 декабря бежит во Львове по просп. Шевченко в направлении памятника Кобзарю. В одной руке телефон, в другой — набитый едой пакет "Босс". Кутается от сильного ветра в синий шарф поверх красной куртки.
— А-а, да! Точно! Хорошо, что ты мне сказала. Еще в аптеку забегу, — куплю им что-то от кашля. Ведь, бедные, там стоят, мерзнут, и еще их и бьют.
Делает паузу, слушает телефон.
— А ты думаешь, я радуюсь, что моя на науку не ходит? Я такая злая, как собака, на тот Майдан. Пусть бы митинговали, кто хотел. А детям учиться нужно. Я тяжело на то образование деньги собирала. Еле наскребаю, чтобы платить 4 тысячи за семестр. А оно уже месяц на пары не ходит. У ректоров свои интересы в той революции. А ребенок, если хочет в Европу, то должен учиться. Я такая злая, такая злая! Но таки собрала сумку и несу им, чтобы муж даже не знал, — добавляет подобревшим голосом и смеется.
Двое немолодых людей разворачивают газету в очереди к кассе Ощадбанка на ул. Левицкого в центре Львова. Один показывает на фото киевского Майдана, до отказа заполненного людьми.
— Если они все разойдутся, то жаль той крови. Нужно было ждать 2015 года и тогда уже думать головой, кого выбираем. Потому что видели глаза, что покупали, так плачьте теперь.
— Да что ты такое глупое говоришь, Мирон! Даже священники на Майдан вышли. Я как увидел, как они идут с крестом между людей, аж заплакал.
— Ой, перестань, знаю я того священника с Яворовщины. Он всю жизнь Шевченко вместо Святого Письма цитирует. Нормальный бы не пошел на революцию. Потому что Библия говорит, что всякая власть от Бога. И что церковь вне политики. А этот в депутаты районного совета пошел. Я это знаю хорошо, потому что у меня братова жена оттуда. Разве так должен вести себя ксендз? — сворачивает газету.
— Вот Борис Гудзяк, отец из Украинского Католического университета, вчера хорошо сказал. Чтобы все родственники милиционеров просили их быть человечными. Потому что за пролитую кровь придется перед Богом ответить.
— Да я и тех ребят где-то немного понимаю, — чешет седой лоб старший. — Если был приказ бить, то он его должен был или выполнить, или уволиться. А ты знаешь, как у нас сейчас без работы остаться. Где другую найдет? Легко нам, старым, это говорить. А мой внук уже девять месяцев без работы. Хоть мудрая голова, хорошо учился, диплом красный у него.
Двое мужчин и женщина — предприниматели на центральном рынке в Миргороде на Полтавщине.
— Студенты — молодцы, поднялись. Но атаманы уже думают, как бы сесть вместо Януковича в президентское кресло. И туда вась-вась, и сюда. Опять выйдет, как в 2004-м. Народ использовали, к корыту дорвались и про людей забыли, — говорит один мужчина.
— Да нет. Думаю, сейчас все серьезнее. Оно если бы Восток не за Януковича был, то давно бы уже он убежал в Россию или Гондурас, — говорит второй.
— Вы думаете, многие поддерживают Януковича на Донбассе или Харьковщине? Я раньше в Харькове жила, учительствовала, — говорит женщина. — Знаю настроения людей. Да, народ там более консервативен, зашорен сказками таких, как Добкин (глава Харьковской облгосадминистрации Михаил Добкин. — "ГПУ"). Еще тот холуй. У нас в школе встреча была с местным поэтом. Потом стоим, говорим о развитии украинского языка на Харьковщине. И до сих пор помню его высказывание: "Все мы украинцы. Но это между нами!". Так что нам просто пудрят мозги, что Восток за Януковича и Партию регионов.
10 декабря. 22.00. Блокпост оппозиции в правительственном квартале на углу ул. Институтской и Крепостного переулка. 2 часа назад милиция и солдаты Внутренних войск выгнали митингующих, которые защищали баррикады напротив южного входа в Администрацию президента. Окружают баррикаду кольцом. Протестующие, в свою очередь, берут в кольцо солдат.
Некоторые революционеры приносят с Площади Независимости бочки. Разжигают огонь, греются. Несколько ставят перед шеренгой солдат, которые стоят в окружении.
— Командир не смотрит? Нет — тогда по минуте: сначала — ты, потом — я, — высокий солдат толкает товарища. Подмигивает митингующим. Отодвигает щит, тянет ногу в обмерзших берцах к бочке. Через минуту меняются.
11 декабря в 18.30 на Европейской площади в Киеве пятеро мужчин уговаривают военных Внутренних войск из Харькова не идти против народа и не бить людей. С десяток автобусов и грузовых машин перегородили въезд на Крещатик.
— Я человек военный, исполняю приказы власти. Но служу народу Украины, — оправдывается подполковник.
— А сколько вы получаете за это? — спрашивает мужчина, лет за 50, в очках.
— 2 тысячи гривен.
— Вот странно: люди за 2 тысячи идут против людей, которые тоже получают 2 тысячи.
Подполковник опускает металлический щит на снег. Поправляет стекло на шлеме.
— Вы в армии служили? — спрашивает.
— Конечно, я вас понимаю. Вам сказали: "Лезьте", вы и лезете.
— Если мы сейчас против народа на Майдане пойдем — это будет народное восстание, гражданская война.
— Так почему же вы тогда идете против народа? — вмешивается мужчина, на вид лет 40, его рюкзак обмотан желто-голубым флагом.
— А кто такой народ? — спрашивает подполковник. — Народ — это и левые, и правые, и синие, и белые. А я человек военный: не исполню приказ — это расценят как дезертирство, как измену Родине. Мы здесь стоим, чтобы не было провокации.
— Вот пока вас не было, то и провокаций не было!
— Идет обозление народа, — мужчина с рюкзаком переходит на русский. — Я живу в Киеве. И живу достаточно хорошо. Но я пришел сюда. И мой 17-летний сын пришел. Мы хотим защищать себя.
Подходит мужчина в розовой накидке, начинает фотографировать. Подполковник отворачивается, уходит за автобус.
11 декабря. 8.50. Защитники столичной мэрии поливают "беркутовцев" из окон водой из шланга. Те сплотились с поднятыми щитами вокруг трех ПАЗов, которые стоят перед центральным входом.
— Да ну его нах. и, за. бало! Где эти придурки? — хватается командир за рацию. Ждет приказа начинать штурм здания мэрии. Рация молчит. — Короче, взвод, отступление в автобусы бегом!
За минуту 20 "беркутовцев" набиваются в автобус. Люди аплодируют и кричат: "Домой!".
Около полудня 11 декабря на Театральной площади Тернополя стоит около 10 тыс. людей. Подавленные после ночного штурма в Киеве, говорят мало. По большей части слушают выступающих на сцене. Когда заходит речь о цинизме Януковича, толпа негодующе гудит. Мужчина, лет 60, в ондатровой шапке и теплой кожаной куртке говорит соседу:
— Сегодня ночью едем своей машиной. Я уже раз был на Майдане в Киеве, еще до того, как наших били. Жена говорила: "Ты совсем, старик, рехнулся. Без тебя революцию сделают". А теперь по телевизору насмотрелась, что там делается. Говорит: "Едь. Нужно, чтобы наших было много. Потому что иначе зачем те люди мерзли?".
Среда, 13.05. По центральной аллее, которая ведет от площади в Тернополе, идут две женщины, лет 40. Одна растирает окоченевшие руки.
— Все, больше не могу стоять, — говорит. — Кажется, даже волосы на голове змерзли. Каждый день на несколько часов прихожу. Но сейчас так сыро, много не постоишь. Вчера отправила своего Павла на Майдан в Киев, так сняла с чердака старые валенки. Когда-то папа ходил в них на рыбалку. Что не говори, а это таки самая теплая обувь. Дала и портянки, и сухие горчичники, чтобы в носки положил, так врач Ольга Богомолец по телевизору учила.
— И мой Олег сегодня утром поехал. А перед тем к нам пришла соседка. Плакала. Говорила, что целую ночь смотрела, как "Беркут" хотел Майдан разогнать. Принесла 200 гривен. Слышала, что в микрофон объявляли, что нужно солярки. Говорит, купите и едьте. Еще и извинялась, Что больше не может дать, потому что и так из маминой пенсии взяла. Это ей мама сама и насоветовала. Говорит: им в Киеве больше нужно, чем нам здесь. Потому что мы в тепле и в своем доме, а они стоят за нас.
Как шутят в соцсетях
Под сценой словили провокатора-титушку. На первый взгляд, он не отличается от человека.
Анекдот ночи: на столичный номер 102 в который раз позвонил неизвестный и сказал: "В митре бимба!".
А Первый Национальный, угадайте, что сейчас транслирует — спектакль "Гайдамаки".
Правительство — это старая летняя резина.
В любой непонятной ситуации — пой Гимн Украины.
Государственный строй Украины: титушки, тушки и беркутушки.
Вот и встретились четыре одиночества. Ни один из которых не заслужил доброго слова в нашей памяти: секретарь, коммунар, пчеловод и завгар.
3 
1
Комментарии
4