Василий Овсиенко сидел в одной камере с Василием Стусом

 

Бывший политзаключенный киевлянин Василий Овсиенко, 59 лет, несет два черных пакета. Он только что выступал в библиотеке N2 Днепровского района Киева.

Рассказывает о лагере строгого режима N36 в Кучино Чусовского района Пермской области России. Отбывал там заключение с 1981-го по 1987-й. Поэт Василий Стус сидел в Кучино с 1980-го — до смерти, в сентябре 1985-го.

— Параша как-то в камере забилась. Нет воды, вонь, — вспоминает Овсиенко. — Василий становится над нею и громко говорит: "Параша уполно-моченная!" Такая игра слов.

Рассказывает, как накануне Рождества 1983-го майор Гатин изъял у Стуса рукописи. Стус назвал его "тот татарин". За "оскорбление национальной чести" майора поэта бросили в карцер на день рождения, в Рождество.

— Потом сидит Василий на работе, прикручивает отверткой к шнурам деталь от утюга, — продолжает. — Громко декламирует: "За Ленина, за Сталина, за Гатина-татарина! За Юрия Андропова, за Ваньку Давиклопова! И совсем потихоньку — за Костю, за Черненко!" Норма была 522 шнура. За невыполнение могли бросить в карцер, запретить свидание. Стус только раз встретился с родными.

В лагере N36 держали политических заключенных. У них был   статус особо опасных рецидивистов.

— Теперь иногда рисуют Януковича в полосатой робе, — улыбается. — Это не справедливо. Янукович в полосатой робе не сидел. Он был на общем режиме, поэтому носил черную одежду. Полосатая была у особо опасных рецидивистов. Стус стал таким во время второй судимости, а я — во время третьей.

Достает из пакета комплект арестантской робы. На полосатой куртке белеет нашивка: "Овсиенко В., отряд 1, бригада 3". Объясняет, что робу подарили в Музее истории политических репрессий в СССР, который действует в бывшей колонии. Нашивка принадлежала политзаключенному Михаилу Алексееву. Его фамилия выбита на обороте нашивки.

— В такой на волю не выпускали, — аккуратно складывает робу в пакет. — Переодевали в черное и нас, и уголовников. Трое таких и среди нас были, но у них тоже были политические статьи. Ромашов убил человека, а потов исписал паспорт и военный билет антисоветскими лозунгами и бросил под военкомат. Второй проигрался в уголовном лагере в карты. Его должны были там или убить, или изнасиловать. Так он нарисовал портрет Гитлера. Другой подошвой сапога исписал камеру лозунгами по-типу: "Брежнев — педераст". Сидеть с этими людьми в одной камере было тяжелее, чем в карцере.

Янукович в полосатой робе не сидел

— Перловка, овсяная каша, картошка, капуста, 15 граммов масла, — перечисляет. — Мяса попадало мало. Хлеб невыпеченный, его старались на батарее высушить, а потом есть. Позволялось посылку — до 5 кило, одну в год. Но после половины срока.

Овсиенко впервые посадили в 1973-ем за антисоветскую агитацию. Четырехлетний срок отбывал в Мордовии. После освобождения вернулся к матери в село Ставки на Житомирщине. В село к нему приехала основательница Украинской Хельсинской группы Оксана Мешко.

— Нас схватили на улице, завезли в сельсовет, обыскали, обматерили, — вспоминает человек. — Милиционер схватил меня за воротник и толканул изо всех сил. Потом в деле написали, что я оторвал ему две пуговицы.

В феврале 1979-го Василия Васильевича приговорили к трем годам строгого режима — за "сопротивление милиции".

— Но это хорошее дело, — улыбается. — На этапе спрашивают: "За что, землячек?" Говоришь: "Сопротивление милиции". "Молодец, землячек! Так им, ментам, и нада!"

Василий Овсиенко говорит, что политическим заключенным часто фабриковали "непопулярные" уголовные статьи: Николаю Горбалю и Вячеславови Чорноволу — попытка изнасилования, Ярославу Лесиву и Василию Сичко подбросили наркотики.

— В уголовном лагере N55 в Вильнянске, на Запорожье, говорил на украинском. Сначала не воспринимали, — уточняет. — Потом, видят, что ты не доносишь. К начальству не бегаешь, держишься принципиально — и тебя не трогают.

За несколько месяцев до конца срока против Овсиенко возбудили новое дело — за членство в Украинской Хельсинский группе. На волю Овсиенко вышел летом 1988-го вместе с Николаем Горбалем и Иваном Кандыбой.

— На особом режиме после нас осталось только два политзека: Михаил Алексеев и Энн Тарто, эстонец. Их выпустили 8 декабря.

Вспоминает, как под конвоем, авиарейсом "Пермь—Киев", 21 августа прибыл в Украину.

— Воскресенье было, в Борисполе долго не могли вызвать "воронок". Из Киева привезли в Житомир, — говорит киевлянин. — В управлении КГБ открыли сопроводительный пакет. Там значилось: "По получению сего освободить". На основании хорошего поведения и работы, — иронизирует. — Так, будто я хулиганом или лентяем был.

— Как личная жизнь складывалась?

— Это путь утрат, — вздыхает мужчина. — Кто имел, терял. Кто не имел, не приобрел. Шучу: пока я был на Сечи Запорожской, лучших девушек поразбирали.

1949, 8 апреля — Василий Овсиенко родился в селе Ставки (ныне Ленино) Радомышльского р-на на Житомирщине; девятый ребенок в семье

1972 — окончил Киевский государственный университет

1973, 5 марта — арестовали, за антисоветскую агитацию приговорили к четырем годам

1979 — осужден во второй раз

1981 — получил третий срок

1988, 21 августа — освободился

1990 — секретарь Украинской республиканской партии

1998 — работает в Харьковской правозащитной группе; участвовал в создании "Словаря диссидентов", где собрано 208 имен

74-летняя сестра Надежда — киевлянка. До пенсии работала на столичном химкомбинате. 66-летний брат Николай был шахтером на Донетчине, вернулся в Ставки. 63-летняя сестра Любовь живет в Угледаре, преподавала в школе английский язык.

×