На пороге стоит босой 59-летний муж Лидии Смирновой Валерий — в синих спортивных штанах и темно-сером теплом гольфе.
— Не разувайтесь, — выбегает из комнаты хозяйка в банном халате. — У нас здесь колхоз.
По телевизору транслируют футбольный матч. Лидия Смирнова, 60 лет, ставит на стол печенье в плетеной корзинке. Зовет мужа, чтобы нашел пульт и выключил телевизор.
— Делай кофе, — заглядывает в комнату тот. Он разговаривает на суржике, громко и быстро.
— Я землячка покойника Кирпы, — рассказывает о себе хозяйка. Нашего сына Сашу уволили с работы на железной дороге за несколько дней до его гибели. Свекровь подбивала ехать к Кирпе. Но я не хотела.
В комнату заглядывает 8-летняя внучка Ира. В руке держит букет.
— Это тебе невеста дала? — спрашивает у нее Лидия. Девочка кивает. — У зятя много родственников, через неделю женятся, — объясняет.
— Валера, закрой двери! — требует хозяйка у мужа, который включил телевизор в другой комнате. — Всю жизнь работала на тихой работе — в библиотеке, но всегда оказывалась в экстремальных ситуациях. В детстве тонула на Днепре, возле Могилева. Волосы имела дли-инные, сосед Генка меня за них вытянул. А когда должна была получать квартиру, оказалась второй, хотя в очереди стояла первой. Я была тогда беременна Юлькой, — объясняет. — Попросила отгул на день, сказала директору, что еду в больницу. А сама взяла Смирнова — и на поезд в Киев. Ох и бушевала тогда Юлька! Я еле доехала. Пошла в Совет министров. Вела себя скромно. Когда приехала, директор библиотеки Слива хватался за голову: уже звонили и из обкома, и из горкома.
К своему кофе Лидия не прикасается.
— Не только восстановили в очереди, но и сделали ремонт в доме, — говорит поучительно.
В 1989-ом, на первый съезд народных депутатов СССР, Лидия отправила телеграмму депутату от Ровно Вилену Мартыросяну. Чтобы обратил внимание на маленькие зарплаты библиотекарей:
Дворничиха материлась: какие придурки засыпали двор деньгами
— Уже через полчаса домой звонили — проверяли, на самом ли деле я такая есть.
А летом в 1986 году работала под Чернобылем, в поселке Карашин Макаровского района. Там ровенские строители строили жилье для переселенцев.
— Выпускала стенгазету, доставляла почту, издавала книги. Но кто их тогда читал? Ни одного воробья в поселке не было, а в лесу полно грибов и ягод. Как-то ребята-водители остановились в Карашино попросить воды для радиатора. Бабуля дала им воду, а потом говорит: "Ребята, берите рвите малину и ешьте. Дочь с внучками и зять выехали. А я не могу есть, потому что она радиоактивная", — смеется.
Заходит 10-летняя внучка Алена — в халатике с Микки Маусами.
— Уроки сделала? — спрашиваться у нее Лидия. — Ну, тогда посиди тихонько. В библиотеке зарплата маленькая, — продолжает деловито, — так я научилась у соседа Васи дубить шкуры. Шила шапки. Шкуры брала в селе. Вот пошью бабе Верке блузу или сарафан, а она спрашивает: тебе деньгами или шкурами? Себе полушубок пошила, — гордо стреляет глазами. — По рисунку во французском журнале мод.
В углу стоит вязальная машинка:
— За два вечера вязала свитер, за вечер — спортивные штаны. Но отпала потребность, когда появился секенд, — неправильно произносит слово. — Так я взяла патент на вязание беретов. Работала с сыном и дочерью. Саша учился в седьмом классе, Юля — в четвертом. Дети имели из каждого берета три-пять рублей, а на вязку уходило 20 минут. Юля покупала конфеты, а Саша 500 рублей собрал на магнитофон "Весна". Но как-то папка с деньгами упала за шкаф, — показывает на узенькую щель между мебелью и стеной. — Нашли их уже когда делали ремонт. Купоны обесценились.
Заглядывает 30-летний Саша. В руках держит сигарету. Кладет ее на полочку и приседает в дверях.
— Как мотнул ими с балкона, — говорит об обесцененных купонах. — Дворничиха утром материлась: какие придурки засыпали двор деньгами.
Под окном стоят компьютер с принтером, накрытые пленкой. Из кухни слышен запах картофеля, жареного на смальце.
— Когда сын поступил в институт, начала возить в Польшу вышитые салфетки из батиста и льна. А вот несколько лет назад научилась плести из лозы, — хвалится Лидия.
— Соседка Вера научила. Была моей сменщицей на льнокомбинате. А потом нам дали квартиры рядом. — Я же имела навыки ткачества. Секунды были, чтобы завязать ткацкий узел, а он сродни морскому.
Околицы Ровно — это лозовняки. Ездим туда с подружками, тоже пенсионерками. Иногда внуков беру, и на бомжей можно нарваться. Режем лозу, а из-под ног зайцы выскакивают. Хоть ты их палкой лупи!
— Две гривны, два пятьдесят за плетушечку. Девочки, которые когда-то со мной начинали ткачихами, хорошо зарабатывали. Имели 180 рублей, а я пошла в библиотеку на зарплату 65 рублей. Но половина подружек уже поумирали, — говорит грустно. — От химии, которой ткань обрабатывают. А у меня лоза забирает лишнюю энергетику. Верка смеется: "Ты заболела". А у меня просто энергии много!
1946, 6 сентября — родилась на Хмельнитчине, в селе Бейзими Изяславского района. После школы работала в клубе, а потом — на Ровенском льнокомбинате
1971 — вышла замуж за Валерия Смирнова; пошла работать в Ровенскую областную библиотеку для детей
1974 — окончила Институт культуры
1976 — родился сын Александр; в настоящее время еще не женат
1979 — появилась на свет дочь Юля; вышла замуж за Игоря Кирильчука
1996 — стала бабушкой; сейчас имеет внуков — четырехмесячную Викторию, 8-летнюю Ирину и 10-летнюю Алену
2001 — вышла на пенсию; плетет из лозы
2 
1
Комментарии