Точный адрес не дает. Около въезда в город в белых штанах и шлепанцах на босую ногу выходит из серебристого "Шевроле Лачетти".
— Я заскочу на базарчик, потому что в доме нет ничего съедобного.
Продавец арбузов жмет ему руку. Майор рассчитывается 50-гривневой купюрой. Торговец бежит вслед, чтобы отдать сдачу. За майором идет охранник в футболке с сердечком.
Николай Мельниченко открывает ворота, просит не фотографировать двор.
— Здесь еще не все сделано, — разувается и босиком идет на кухню. — Строил двухэтажный дом в американском стиле. Гостиная соединена с кухнею аркой.
Нарезает арбуз без шкурки, кладет в морозилку. В ней ничего нет, кроме недопитой бутылки водки.
— В моем холодильнике не бывает мяса. Я уже больше года вегетарианец. Первые два месяца было трудно, а потом привык.
В гостиной на камине фотография девочки с распущенными волосами. Это дочка, 13-летняя Леся. С матерью Лилией она живет в Америке.
— Дочка в прошлом году приезжала. Я ей купил путевку в "Артек", поехала с охраной. Там у нее украли айпод (медиаплеер. — "ГПУ"). В Америке можно вещи бросать во дворе школы. Никто их не возьмет. Она так расстроилась, плакала: "Забери меня отсюда". Теперь говорю: "Дочка, приедешь?" — "Нет".
Спрашиваю, чем зарабатывает на жизнь.
— Я вице-президент американской компании "Двери в Украину", — взвешивает каждое слово. — Одно время очень помог Михаил Бродский. Дал весомую сумму денег, которые теперь почти закончились. Я их вложил в компанию по производству стройматериалов. После кризиса прибыли упали наполовину. Досадно, что не дослужил год до военной пенсии: получал бы тысяч 5 гривен и мог бы еще работать.
Появилась мысль застрелить Кучму
С 1994-го Мельниченко пошел служить в охрану президента Леонида Кучмы.
— Курировал установление сигнализации на дачах высокопоставленных должностных лиц в Конча-Заспе. Предложили 15 тысяч долларов взятки в интересах сигнализации определенной фирмы. Говорю: "Нет, там какая-то плохая техника". Я думал о безопасности президента. Меня вызывает руководство: "Подписывай, вопрос сверху уже решен". Я отказался, хотя мог за те деньги пять квартир купить. Оборудование установили, а меня после этого повысили.
С 1998-го по 2000 год майор делал магнитофонные записи разговоров в кабинете Леонида Кучмы.
— Сначала было прикольно, что и я — около корыта. Бывал на рыбалках, охотах, мог позвонить любому губернатору и сказать: "Леша, хочу то и то". А затем понял: это банда, которая занимается дерибаном и беспределом. Начался такой депресняк, что появилась мысль застрелить Кучму. На работу не хотел идти. Был в состоянии, которое у врачей называется маниакально-депрессивный синдром. На таких говорят — маньяк. Взял диктофон и начал записывать. Я обращался к людям, которые — по разговорам слышал — не пойдут на сговор с Кучмой. Это и Турчинов, и Мороз, и Тимошенко, и Марчук. Благодарю этих людей, что не сдали меня.
Каждое утра целовал дочку и говорил: "Господи, дай, чтобы я увидел ее вечером". В Америке находился круглосуточно с охранниками, спали в одной комнате. Тогда из ФБР поступила информация, что из Украины едет киллер. Меня предупредил адвокат Скат Гортен. У него работал помощником Михаил Саакашвили, нынешний президент Грузии. Теперь меня охраняет спецотряд СБУ "Альфа". Убрать меня большой необходимости уже нет, разве что из мести. Но я буду чувствовать себя безопасно, лишь когда дам показания в суде.
Вспоминает, как в 2003-м в Вашингтон прибыли Юрий Луценко и Тарас Черновил:
— Приехали как настоящая оппозиция: голые, босые, денег нет на гостиницу. Спали в моей двухкомнатной квартире на одной кровати. Мы мечтали, как в Украине изменится власть, как будут расследовать уголовные дела. А затем они все забыли. Власть портит людей. Мне нравится, как цинично, нагло работает власть Януковича. Как в фильме "Кавказская пленница": "Или я ее веду в загс, или она меня — к прокурору". Так и команда Януковича: или они поведут народ в светлое будущее, или народ поведет их в прокуратуру.
Садимся за стол под старым орехом за домом. Во дворе есть еще пара яблонь.
— Хочу сделать над столом со скамьей второй этаж, чтобы спать на улице. Сейчас нравится спать на сене, — показывает кучу сена.
Пробегают двое соседских котов.
— У меня один котик был Муся. Какие-то дети мажоров праздновали в ресторане, напились до свинячего визга и выбросили его в реку. Он выплыл, хотя и маленький был, в ладони вмещался. Такой гадкий был. Я забрал его, он вырос и убежал. Хочется, чтобы здесь жили кот и собака. Чтобы ждали, бежали навстречу. Живу один. Загружаю себя работой, потому что иногда выть хочется.
Взял шефство над местным парком Славы, который депутаты хотели раздать под коттеджи.
— Там памятник Неизвестному солдату, на нем есть фамилию и моего деда. Садово-парковую мебель для парка делаю сам. Люблю на столярном станке доски обрабатывать. Мечтаю еще футбольное поле сделать, хочется после себя что-то оставить. Я родился в этих местах. Родителям уже за 70, перевез их ближе к себе. Теперь раз в неделю должен отчитаться: где был, что делал, с кем.
Говорит, хочет поехать на Красное море.
— Я еще жил в Америке, когда мне позвонил Коля Рудьковский и сказал: "Приезжай в Шарм-ель-Шейх". — А где это?" — спрашиваю. - Как мне понравилось Красное море! Не раз потом туда летал. Когда был в эмиграции, когда с Кучмой работал, побывал почти во всех странах Европы. Очень понравился Вьетнам. Сайгон — это Европа, Хошимин — Азия ХІХ столетия, где люди на улицах торгуют, едят, справляют нужду. Нас восемь человек поселили в президентском дворце. Жили в одном номере, удобства в коридоре.
2 
1
Комментарии