Киевлянина Андрея Николаенко, 51 год, называют " нацболом" — от слов "национал-большевик". Каждый день его можно встретить в киевском кафе "Созвездие", на углу Пушкинской и Прорезной. В кафе Николаенко ругает "демократов". Ими он считает почти всех — от президента до завсегдатаев заведения.
— Этот человек выступал против советской власти. И вот результат, — тычет пальцем в какого-то потертого гражданина. — Отец был прокурором, а он бомж.
Вчера играл в футбол. Три гола забил. Ох, кре потура, — кривится, садясь за столик. — Тусуюсь в этом кафе с 2000-го. Дай, думаю, зайду на Пушкинскую. Смотрю, сидят поэт Герасимьюк, художник Гарбуз. А я думал, они вымерли во время инфляционных процессов... Да и кофе здесь недорогое.
Говорит, раньше " тусовался" под площадью Независимости — в "трубе". А до того — возле стадиона "Динамо". Там собирались футбольные фанаты.
— Приходил знаменитый Парамон. Сейчас он талисман киевского "Динамо", а тогда нам за портвейном бегал.
Вспоминает матч 1975-го на Суперкубок Европы с мюнхенской "Баварией".
— "Бавария" прилетела вечером в Киев и вышла на тренировку. Человек 100 фанатов рванули на поле, хотели поздравить немцев. Кое-кто успел похлопать по плечу самого Беккенбауэра. Потом милиция нас аккуратно вытеснила с поля.
После тренировки домой не поехали. Возле стадиона был дом. Во дворе жгли костер, спали в парадных. Тогда наши выиграли — 2:0. На радостях толпа сняла трамвай с рельсов возле Дворца спорта.
А кто ты по специальности?
— Учитель географии и биологии. Несколько лет работал в киевской школе N 224. Ощупью там могу пройти. Создал музей Ватутина. Но в 1994-м бросил все и поехал в Польшу. Работал в строительной фирме "Локата". А в 1990-м стал депутатом Днепровского райсовета. Удали мне 12 листовок. Я ими обклеил парадное. И выиграл. Потому что меня знали школьники, их родители.
Во время путча 1991-го Андрей Николаенко опечатал Днепровский райком КПУ.
Кум сейчас у фермера работает
— 19 августа, я с бодуна, — вспоминает. — Включил телевизор: танки по Москве ездят. Пошел к райсовету. А мне говорят: "Ну, Андрей, будем тебе передачи носить". Через пару дней я, "зеленый" Алексей Приймак и руховец Федор Терещенко, который сейчас на Майдане торгует символикой, пошли в райком. Там никого не было. Только ОМОН и милиция, но те молча наблюдали. Мы все кабинеты опечатали. Клеили бумажки и ставили депутатские подписи. А на завтра коммунисты предъявили претензии: дескать, там у нас ве щи...
Андрей поглаживает седой ежик на голове. Говорит, после событий 93-го года, когда в Москве танки расстреляли парламент, заинтересовался ле ворадикальны ми идеями.
— Знакомые после этого заявили, что меня нужно лечить. Кум Леонид Борковский давал любые деньги, чтобы я выздоровел.
"Нацбол" нервно крутит в руках веер из телефонных карточек:
— Это еще вопрос, кто из нас больной. Кум сейчас у фермера работает... Докатился.
А почему тебя называют " нацболом"?
— Потому что с 2003-го имею партбилет наци онал-бо льшевистской партии России. С тех пор как посадили Эдуарда Лимонова, писателя и лидера партии, — уточняет. — В Киеве есть наша маленькая ячейка. Когда в Эстонии начали прессовать ветеранов НКВД, мы вышли с пикетом под посольство. Кричали в мегафоны, топтали шпроты.
Слышал, ты еженедельно пишешь Лимонову.
— Раньше писал раз в неделю, а теперь — раз в месяц. Всегда приписываю, что отвечать моей скромной персоне не нужно. Но четыре письма от него получил. Два с печатью СИ ЗО Саратовского централа, где Лимон тогда сидел.
Как жена реагирует на твои вкусы?
— Людмила нормальный человек. Дом в приличном состоянии. Долгов по тарифам нет. Что ей? Работает в загсе. Сын Костя гандболист, замдиректора спортклуба "Победитель". Жена подкалывает меня, мол, " нацболы" — молодежное движение. А ты старый. Но фото Лимона в серванте позволила держать.
Кое-кто называет тебя агентом спецслужб.
— Агентом СБУ быть не хочу, — улыбается " нацбол". — Там сплошная коммерция. А вот агентом КГБ — с удовольствием. Жаль, не успел. Стукачом был бы. Защищал бы советскую власть. Я, дурак, ни одного доноса не написал.
На Николаенко дорогая черная кожанка, кепка-"жириновка", модные туфли. Иногда он переодевает ся дважды на день.
Одет ты не по-пролетарски.
— А что — в кирзовых сапогах ходить и в душегрейке? — Андрей отхлебывает кофе. — Пить я бросил 11 лет тому назад. Один хороший врач помог. Имею бизнес, поставляю разные прибамбасы для ресторанов — фольгу, трубки для гриля, приправы.
Кто-то из здешних завсегдатаев нравится?
— Поэт Роман Скиба. Хороший пацан. У него есть стихотворение: "Поют, набрав в рот воды". Это, по-видимому, о наших демократах. Крепотура, — опять стонет " нацбол".
Говорит, что имеет 1-й взрослый разряд по футболу. Когда-то играл за второй состав киевского "Локомотива".
— Могу еще в букмекерской конторе сыграть. За компанию с другом Филиппом, профессиональным безработным. В кафе он перестал ходить. В знак протеста, когда здесь на 50 копеек подорожал кофе. А за хату не платит с 1991-го. Старый городской партизан.
Андрей кивает знакомому.
— Это двоюродный брат диссидента Валерия Марченко, — объясняет, потирая чисто выбритый подбородок. Надевает " жириновку" и выходит на улицу.
1955, 21 июля — родился в столичной семье учителей
1972 — окончил СШ N146 г. Киева
1979 — окончил Киевский пединститут
1979–1994 — учитель географии в СШ N224
1981 — вступил в брак с работницей загса Людмилой
1982 — родился сын Костя
1990–1994 — депутат Днепровского райсовета
1991, 24 августа — опечатал Днепровский райком партии в Киеве
2003 — член наци онал-большевистской партии России (Лимонова)
2004 — занялся ресторанным бизнесом
3 
1
Комментарии