16 июля возле столичного Украинского дома голодают 12 человек. Понедельник — это девятый день акции. За это время пятерых голодующих забрали в больницу.
— Мы остаемся здесь до победы, — говорит в понедельник во время пресс-конференции Оксана Неживенко, 26 лет. — Требуем отменить законопроект о государственной языковой политике. Наша позиция окончательна и осознанна.
— Призываем всех небезразличных присоединиться, — добавляет 31-летний Олег Веремиенко. — Наденьте желто-синюю ленту, выйдите на свои площади, скажите свое слово. Пусть господин президент увидит, сколько нас.
В понедельник в 9.00 возле Украинского дома около 50 человек. Роман Лапуда, 21 год, рассказывает, что вчера в 9.50 "скорая" забрала 19-летнего Сергея Свидзинского с Черкасчины. Его отвезли в частную клинику, лечение оплатил меценат, не причастный к политике.
— На шестой день Сергею стало плохо с сердцем. У него давление было 100 на 50, низкое. Его вещи забрала девушка. Она тоже хотела голодать, но ей еще нет 18.
Воскресенье, 15 июля, 15.30. Накрапывает дождь, голодующие собираются под пляжными зонтами. Девушки хозяйничают около "кухни", оборудованной с левой стороны. В ящиках сложены персики. Рядом — 6-литровые бутыли с водой.
За столом Олег Веремиенко, секретарь "карематного городка", составляет списки голодующих. Включили трех: Сергея Жигикаса, Александра Тура, Ивана Наточия.
— Люди два-три дня находятся на испытательном сроке. Потом мы их принимаем. Главные критерии — адекватность, дееспособность, человеку должно быть 18 лет, — объясняет Олег.
На каремате в центре сидит 54-летний черниговец Сергей Жигикас с женой Ириной, 56 лет. Он голодает третий день. Держит мобилку, жена гладит ему лоб. У них три дочери — 29, 26 и 24 года.
— Я родился в Одессе, жил в Тернополе, но ходил в русскую школу. Потом учился в Московском университете, приехал в Чернигов в 1980 году. Там и живу. В семье разговариваем на русском — жена у меня россиянка, — Сергей поднимается с каремата, садится на стул. Ирина садится рядом. — Приехал голодать после того, как приснился сон. Будто подхожу к своему дому. До двери остается шаг, аж тут подбегает здоровая собака, выше пояса, кусает за ногу. Я от нее отбился. Заскакиваю домой, закрываю прозрачные двери. Сквозь них вижу, как собака грызет девочку. Я выскакиваю помочь, а уже поздно — ребенок мертвый. После того я бизнес — компьютерную фирму — оставил жене и приехал сюда. Девочка из сна может быть одной из голодующих — нескольких уже забрала "скорая". Или это Украина, которую нужно спасать, — рассуждает мужчина.
Он занимается йогой, поэтому рассчитывает продержаться долго. Говорит, что будет голодать до смерти. Продолжает на русском:
— Язык переполнил чашу терпения. Меня вообще не волнует языковый вопрос. Я приехал из-за принципа. Потому что власть не может диктовать свои условия. Она вообще не на своем месте, ее надо менять. Языковый законопроект можно было принимать только после референдума. А у нас отняли право выбора, — поправляет очки, берет жену за руку.
— Я его поддержала, потому что все, что он делает, — это по-настоящему. Он сказал, что будет голодовать не до обморока, а до конца. Переживала очень. А потом сходила на концерт камерной музыки, послушала пятую симфонию Чайковского. Она мрачно начинается, а заканчивается хорошо. И я решила, что все будет хорошо, — Ирина Жигикас привезла мужу сменные вещи и воду. — Мне нравится украинская мова. Люблю, когда озвучивают зарубежные фильмы мовой. Читаю Любка Дереша. Я — русская, но девичья фамилия Левченко. Когда пришел к власти Янукович, я себе пообещала, что буду разговаривать на украинской мове. Но так на курсы и не пошла.
В субботу, в 20.00 возле каждого голодующего стоит полуторалитровая бутылка негазованной воды. На каремате читает книжку самый молодой из них — Сергей Свидзинский, 19 лет, из села Лозоватка Черкасчины. Он — студент Киевского национального экономического университета, учится на третьем курсе. Худой, с впалыми щеками. Голодает пять дней.
— У меня печень больная, поэтому не знаю, сколько продержусь. Вчера госпитализировали двух девушек, сегодня еще одну. Бывает, темнеет в глазах, кружится голова. Мама говорит, чтобы прекращал, — загибает край страницы. — На второй день голодания снились мамины пирожки с маком. Что я их наелся, а Катя Аврамчук на меня накричала. А теперь снятся кони и воробьи. Говорят, это на болезнь. Устаю сильно за день. Мой лучший друг сейчас в Германии, по скайпу просит закругляться. Мы велосипеды купили, хотим в тур по Черкасчине ехать.
По ступенькам спускается пара — темнокожий мужчина с женщиной. Подписываются на защиту украинского языка. Она родом из города Умань на Черкасчине, он — африканец. Пришли узнать требования голодующих.
— Мы живем в Киеве с 2004 года. До этого — во Франции. Финансово поддерживали оранжевую революцию, потом — Гостиный двор. Мне жаль людей, которые голодают, — говорит Оксана Лисси, 41 год.
Ее муж говорит на французском. Жена переводит.
— Вы не понимаете, какие вы счастливые, что имеете свой язык. В африканских странах много языков. Одно племя не понимает другое. Поэтому вынуждены говорить на языке колонизаторов, — говорит Франсуа Лисси, 43 года. В семье они разговаривают на французском. Их дети знают украинский язык, русский — нет.
По ул. Трехсвятительской едет черный "мерседес", включает поворот к Украинскому дому. Его останавливают гаишники. Выходит "бютовец" Сергей Терехин. Просит разрешения заехать на тротуар. Гаишник отказывает. Депутат открывает багажник, вместе с водителем вытягивают четыре 6-литровых бутыли воды. Два депутат несет к палаткам. Потом садится в машину и едет в сторону ул. Грушевского.
2 
1
Комментарии
2