— Меня ранило 29 августа 2014 года. Выходили из Иловайска через коридор в селе Червоносельском. Я ехал в кузове КрАЗа. Начали обстреливать минами. Потом лупили из всего: из "Фаготов" (противотанковый ракетный комплекс. — ГПУ), гранатометов, танков, БМП, — вспоминает доброволец батальона "Донбасс" 37-летний Александр Сарабун с позывным "Винница". Он родом из Могилева-Подольского.
После боя три дня был в плену.
— Обстреливали с обеих сторон. По нашей машине работал крупнокалиберный пулемет. Мне разорвало ногу от середины бедра до колена. На поле боя медики нашего батальона и врачи Вооруженных сил перевязывали, кололи обезболивающее и бежали к другим. Россияне в плену дали мне только жгут и бинт. У самих ничего не было.
— Их обещали через две недели забрать на ротацию, — продолжает Александр Сарабун. — Но больше половины не вернулось. От Ульяновской десантной бригады, которая меня удерживала, живыми остались 40 процентов. Так они говорили. Не могли понять, как наши ребята легковушками бросались на тяжелую технику. Я своими глазами видел, как парнишка на "Москвиче" врезался в танк. Взорвал его и сам погиб. Не знаю, кто это. Первые несколько часов россияне кричали: "Мы же братья, вы — против своего народа". Над ухом стреляли. Но не били. За 2 часа выкричались и успокоились. Были еще сепары. Пытались нас допрашивать, но российские десантники их отогнали. Давали нашим раненым воду, папиросы. Кому-то антибиотики кололи. Мне — нет, мол, морда у меня бандеровская. Через три дня нас выменяли. Я уже был без сознания.
В Днепропетровске ампутировали правую ногу. Спасти ее шансов не было. Осталось сантиметров 20. В ране собралось много грязи. Даже почка начала отказывать. Врачи спасали мне жизнь. Два месяца пробыл в больнице и еще полгода дома.
Почему вернулись на передовую?
— Жажда мести. Или патриотизм. Не знаю. Одни уважали за это решение, другие говорили, что я дурак. Поддерживала сестра, шурин. Мэр квартиру дал. Помогли поехать в Австрию. У нас поставили протез и научили хоть как-то ходить. Там показывали, как подниматься по лестнице, на холм подниматься, спускаться. Пробыл там 21 день. Поразило щепетильное отношение австрийцев к работе. Мы бы с таким далеко пошли. Каждый болеет душой и сердцем.
Весной позвонил в батальон. Спросил, возьмут ли. Родственники знали: если решил — не удержат. Я подумал: может, кто-то посмотрит — и совесть проснется. Мол, инвалиды воюют, а мы дома сидим. Когда стояли зимой на 31-м блокпосту (блокпост в Бахмутке на Луганщине, занят боевиками в январе 2015-го. Украинских бойцов 6 часов обстреливали из танков. — ГПУ), боец с позывным "Акбар" сказал: "Вон идет "Винница". Ему хуже, чем нам. Он со своим протезом лазит в каске, в бронике, с автоматом. И ни разу не жаловался, что ему больно. Нам должно быть стыдно". Они тогда сидели и скулили, что все плохо. А я нес им папиросы, как медведь, вперевалку с ноги на ногу. Такие слова лучше любого ордена и медали.
Как приспособились?
— Сначала были очень сильные фантомные боли. Ноги уже нет, а печет нестерпимо. Сделали повторную операцию. На передовой сложно ходить с протезом по грязи. В траве запутывается. Нужно двигаться боком, как крабу. Уже связки на здоровой ноге рвал. Из машины прыгаешь на нее. В окоп — тоже на нее. Старался не обращать на это внимания.
Чем планируете заниматься дальше?
— Неделю назад вернулся домой. Хочу встретиться с министром обороны. Спросить, могут ли таких инвалидов, как я, взять в армию учить мобилизованных. Тем более зарплаты в армии подняли. Пайки дают, одеждой обеспечивают. И броня новая, и каски. Наш батальон одели и обули "от а до я". Даже тактические очки давали.
В тылу чувствую себя диковато. У многих любовь к Украине заканчивается флажками, лентами и вышиванками. А придет повестка, и патриот превращается в инвалида, чуть не мертвого. Кричать пьяным в кабаке "Слава Украине" — небольшой подвиг. А нужно крикнуть с оружием в руках — дух патриотизма вдруг пропадает.
3 
1
Комментарии
1