- Это не люди, это сволочи! Так над рабочими издеваться, - две женщины лет под 50 в черных платьях разных фасонов разговаривают около продуктового магазина в поселке Есауливка Антрацитовского района Луганской области. Их земляк Петр Перехрестенко, 64 года, вместе с сыновьями Сергеем, 37 лет, и 39-летним Василием удерживали силой и заставляли работать на своей ферме 11 человек. Восьмерых рабов 17 апреля освободили милиционеры. Троих до сих пор найти не могут. Фермеров арестовали.
- У нас был другой арендатор. Умер или помогли ему умереть. Эти Перехрестенки позабирали себе все его поля, - рассказывают наперебой женщины. - Поставили таблички: "Частная собственность". Людей из села не пускали ни по грибы, ни по травы. К реке нельзя было выйти. Заявляли: "Завалим любого, и за это нам ничего не будет". Их мать Зойка (жена Петра Перехрестенко. - "ГПУ") на всю деревню говорила: "Я с мусором не разговариваю", - это о нас так. Хотя сама простая продавщица. Менты со всей области им бомжей для работы поставляли.
Женщины рассказывают, что фермеры имели три ставка, около 400 га земли, на которых выращивали подсолнечник, кукурузу, ячмень. Держали около 300 баранов, 100 свиней, 70 коров, 15 коней. Ферму оградили высоким забором, через который никто не видел, что там делается.
- Мы слышали, что там рабочие есть, думали - мало ли. Потом узнали, что бомжей били, мучали. Один парень пас овец, заснул. Овцы напились плохой воды и пропали. Так у этого парня в Красном Луче забрали дом и заставили написать расписку, что он им должен. Второго повесили пару лет назад, потому что требовал, чтобы деньги дали.
В магазинчике молодая продавщица говорит, что Зоя Перехрестенко покупала колбасу по 20 грн.
- Это для рабочих. А еще кильку брала просроченную. "Пожрут", - говорила.
Кирпичный дом Петра Перехрестенко - на одной из центральных улиц села. Живет в нем с женой, сыном Сергеем, невесткой Натальей и тремя внуками. В доме два кондиционера, на крыше - спутниковая тарелка. Во дворе в беспорядке набросаны доски, балки, деревянные двери, шланги. В вольере разрывается от лая большая собака породы алабай.
Никто не выходит.
- А они всегда нелюдимо жили. Мы о них ничего не знаем, - в один голос говорят соседи.
Представляться не хотят. Боятся, что Перехрестенко откупятся и вернутся в село.
- Нам же не будет жизни, как их выпустят, - говорит Надежда Соколова. Она - соседка другого сына, Василия, который проживает неподалеку. - У них вон заборы какие, ничего не видно, не слышно. О Чикатило тоже думали, что нормальный семьянин. А он столько людей замочил! Кто зна, что у них на уме.
Нас подзывает группа охотников - крепких молодых мужчин. Просят не записывать их на диктофон:
- Перехрестенки чувствовали себя королями. Могли к председателю прийти и сказать: "Ты не соответствуешь своей должности". Всех крыли матами. Могли побить ни за что ни про что. Мы, как охотники, имеем договора, чтобы охотиться на территории до 2013 года. Так Перехрестенки гонялись за нами на машинах, давили. Наши скамейки и столики, которые в лесу наставили, сожгли. Все мы вооружены, и у них - четыре-пять единиц оружия. Могло дойти до перестрелки! Мы писали заявление председателю райсовета, все перешло в милицию, там сказали, что все законно.
Спрашиваю, откуда такая жестокость.
- То все от Зойки. Ее отец такой был: мог набрать ведро навоза и вылить через забор на хлопцев. Своих сыновей, как росли, заставляла в людей бросать всякой дрянью. Петр под ее влиянием таким зверем сделался.
Ферма Перехрестенко расположена на холме метров за 50 от села. Территория размером со стадион огорожена бетонными плитами. В одном месте они заменены сеткой. Двор заставлен сельскохозяйственной техникой. Есть ангары, два вагона, видна загородка с поросятами и двумя свиноматками. Поодаль сидит работник, который сразу прячется.
Из ближайшей хаты выглядывает 19-летний Андрей:
- От ферм никаких криков слышно не было, токо запах сюда доходит, - смеется. - Ходили слухи, что у них были вольнопоселенцы. Отбывали здесь срок. А фермеры взяли на себя обязательство содержать их.
Поселковый председатель Ирина Шкуренко, 49 лет, говорит, что о рабах узнала из новостей по телевизору.
- Я знала, что у Перехрестенко работают рабочие. За еду, жилье или какие-то деньги. Никто ж мне не отчитывается. Это - частная собственность, пойти туда я не имела права. Освобождала рабов милиция из Луганска, ко мне никто и не заехал. Позже попросили у меня характеристики. Они все позитивные, потому что жалоб на фермеров у меня не было.
Перехрестенко выдвинули обвинение по статье "Торговля людьми или какое-либо другое незаконное соглашение по отношению к человеку". Настоящая статья предусматривает от 5 до 12 лет заключения с возможной конфискацией имущества.
В селе видели, как из фермы вывезли на продажу часть скота. По ночам члены семьи выносят из домов бытовую технику, чтобы нечего было конфисковать.
Восьмеро бывших рабов живут в Луганске на территории больницы №3, в здании бывшего морга. Несколько комнат заставлены кроватями. Стены и потолок облупленные, трубы ржавые.
- Ой, наших сейчас мало. Разбрелись, гуляют, свобода у нас, - говорит 56-летняя Татьяна Каюда, одна из работниц фермы Перехрестенко.
Выходим во двор на солнышко. Спрашиваю женщину, какого мороженого ей купить.
- Самого дешевого.
Когда получает мороженое, шоколадку и бутылку "Живчика", радуется. Ее седые волосы зачесаны назад, загорелая кожа на шее собралась в морщины гармошкой. На одном из пальцев не хватает фаланги, один глаз не видит. Говорит, получила травмы во время работы на энергозаводе.
- Я у Перехрестенко проработала пять лет. Они увидели, что пасу овечек у другого фермера, предложили 600 гривен в месяц. Честно говоря, серьезными показались. Потом узнала, что берут людей без работы, жилья, чтоб их никто не искал. Всем кликухи давали. Я — Люська. Сначала пастушка, потом коров доила, хотя не умела. Научили. Жили в вагончиках. Пока работала, ни копейки не видела. Говорили нам, - переходит на суржик, - мы продукты вам возим, вот вы за них и работаете. Каши перловые и немного хлеба - жили впроголодь. Мясо, которое не продадут на базаре и которое провонялось, собаки не едят, так нам бросали. Я полная была, а это стала - шкура да кости.
Уйти от хозяев нельзя было - ворота закрыты, ночью собаки по территории бегают. Хлопцы убегали. Но их находили и били беспощадно. Говорили хозяева, что милиция у них вся куплена, что нет смысла бежать. Раз свинарник не так почистила, так хлопцы так врезали по спине и по руке - месяц не поднималась. Хотела плакать, но вижу, что еще хуже будет. Молчала как партизан. А они еще и смеются: "Откуда у тебя синяки?" С лестницы, говорю, упала.
Татьяна Каюда говорит, что одного из рабов хозяева вывезли в поле, побили и оставили там. Он отморозил ноги. Их пришлось отрезать, мужчина умер.
- Каждый день у нас перекличка была утром и вечером. Выстраивали в шеренгу и по фамили называли. Кто был больной, все равно выходил на работу. Токо как температура больше 39, мог лежать. Хорошо, что один из наших убежал, да попал в больницу в Луганске. И там уже ему подсказали обратиться в милицию, в отдел по борьбе с торговлей людьми.
51-летний Александр Акимов работал у Перехрестенко два года трактористом.
- Им нужны были люди, которые разбираются в технике. Она у них старенькая, ломалась часто. Мне пообещали, что все будет оплачено, — садится на корточки под стеной приюта. Говорит медленно, с паузами. То надевает, то снимает очки. — Получил только раз 150 гривень. Потом начались издевательства, били чем попало по чему попало. Оружие носили с собой постоянно. Сбежал я от них — нашли в Антраците, привезли, приковали наручниками. Били по ногах, чтоб не бегал. Заставляли всех раздеваться догола, мяукать, гавкать. Смешно им было. "Крыша" у них была. Когда происходила убойка скота, говорили: "Смотри, чтоб аккуратненько, это прокурору". Пусть Перехрестенки заплатят мне за роботу и моральную компенсацию. Хотя бы тысяч 100. Тогда я о них забуду.
4 
1
Комментарии
51