"На работу я шел с ножом во внутреннем кармане и кухонным топориком в дипломате, — рассказывает 55-летний заключенный Геннадий Кушниренко о событиях 26 сентября 2003 года. — Секретарша к моим посещениям привыкла, спокойно пропустила в кабинет. Сегодня, кстати, годовщина".

С Геннадием Николаевичем разговариваем по телефону через стекло в комнате для встреч Житомирской исправительной колонии. Мужчина извиняется, что говорит на русском. Мол, украинский подзабыл. Кушниренко — худощавый, с короткими седыми волосами, в черной спецовке с авторучкой в нагрудном кармане.

Родом мужчина из России. Родился в Магадане. С женой и дочерью жил в Житомире. Его отец — из райцентра Андрушевка. Сначала Геннадий работал в госинспекции области по охране труда, с 1998-го — по энергосбережению. Был главным специалистом, начальником отдела экспертиз.

— Он жил на работе, — вспоминает его теща Галина Морозова. — Даже в отпуск не ходил.

С начальником Анатолием Малашко Кушниренко дружил. На праздники собирались семьями.

— Анатолий был прекрасным человеком, — говорит Галина Алексеевна. — Боготворил зятя. Да и Гена любил начальника.

Малашко строил дачу, часто отлучался с работы. Вместо себя оставлял Кушниренко, тот подписывал счета. В 2001 году мужчины начали конфликтовать.

— Почему счет выписан на суму намного меньше положенной? — поинтересовался однажды Малашко.

— За эту роботу всегда брали меньше, — ответил Кушниренко.

Малашко обвинил его в самоуправстве. Приказал писать заявление на увольнение. Кушниренко отказался. Вместо этого написал семь докладных на начальника.

В конце 2002-го Геннадий Николаевич не прошел на работе аттестацию. Его уволили за профессиональное несоответствие. Сделали соответствующую запись в трудовой. Два с половиной года он не мог устроиться на роботу, просил Малашко восстановить его на должности. Жаловался в правительственные структуры Киева, писал письма на имя президента Украины. Угрожал, что убьет своего бывшего начальника, отрежет ему голову и пошлет ее Леониду Кучме. Угрозы никто не воспринимал всерьез. Кушниренко понял, что его никогда не восстановят. 26 сентября 2003 года он зашел к Малашко.

— Я даю вам последний шанс! — крикнул ему. — Возьмите на роботу!

На угрозы Малашко не реагировал. Но в этот раз Кушниренко кинулся на него.

— Ударил и попал в сердце, — вспоминает Геннадий Николаевич. — Он схватили мои руки. Я не смог достать из дипломата топор, чтобы отрубить голову. В кабинет сбежались коллеги.

Малашко умер. Кушниренко задержали. Против мужчины возбудили уголовное дело. Осудили до 12,5 лет тюрьмы. Он до сих пор не считает себе виноватым.

— Я убивал зло, а не человека, — говорит он. — Если бы можно было зло отделить от человека.

Кушниренко прижимает к стеклянной перегородке свой дневник, который вел в следственном изоляторе. Толстая тетрадь в клеточку исписана аккуратным почерком: "К какому состоянию нужно довести патологически интеллигентного человека, чтобы он решился на такое...".

Геннадий Николаевич вспоминает отца, воевавшего с гитлеровцами.

— Отец тоже убил негодяя, — говорит Кушниренко. — Они служили в одной части.

Каждые два месяца мужчину навещает 46-летняя жена Тамара и дочь Ирина, 22 года. С корреспондентом " ГПУ" они не захотели встретиться.

— Нам очень плохо без него, — говорит теща. — Он все в себе держал. Все молча, молча. Очень переживал после увольнения. В Киев к начальству ездил, жену просил, чтобы за него ездила. А что она могла. Говорила, чтобы защищался сам. Он и защитился...

×