9 марта одного из координаторов крымского майдана 40-летнего Андрея Щекуна похитили на симферопольском железнодорожном вокзале. Утром он с активистом Анатолием Ковальским забирал передачу с украинской символикой. В плену был 11 дней. 20 марта вышел на свободу. За три дня до похищения вывез с полуострова семью.

Как попали в плен?

— Когда забрали передачу, к нам подошли дружинники с георгиевскими лентами. Скрутили руки и отвели в милицейский участок на вокзале. Потом пришли двое мужчин в гражданском, вывели нас на улицу. Оказывал сопротивление, не мог понять, за что нас задержали. За это получил по лицу. Из губы пошла кровь. Милиционеры позади сказали: только не здесь бить. Забросили нас в красный "Фольксваген". В машине было много дубинок. Нам завязали глаза и руки скотчем.

Минут 10 ехали по Симферополю. Дальше завели в какое-то помещение, раздели догола. Подошли двое. Между собой разговаривали вроде на чеченском. Сорвали с нас крестики. Говорили, что мы не православные, а изменники Крыма. Завели в комнату. Привязали за руки и ноги к стулу, подсоединили к рукам и плечам скотчем ток. Ударили им дважды. Было больно так, что падал с кресла и терял сознание. Когда падал, меня били в грудную клетку и ногой в бока. Били профессионально — все время попадали в одно место.

Что интересовало похитителей?

— Как я связан с "Правым сектором", где они тренируются в Крыму? где скрываются, кого из них знаю. Спрашивали, какое у нас финансирование из Киева. Не верили, что с Киевом не координируемся и финансируемся сами. И последнее — какой у меня был план теракта, чтобы сорвать референдум. Хотя мы лишь мирно протестовали против него. Допрос продолжался минут 40. Потом зашел мужчина и сказал, чтобы сильно меня не мучили, потому что я им нужен живой. Еще через 10 минут мне дали одежду и перевели в камеру.

Среди обидчиков были самые жестокие?

— Был один. Думаю, чеченец, но парень в камере говорил, что местный армянин. Он одному из заложников, Юрию Шевченко, отрезал пол-уха. Юрий не был ни в каких организациях. В Крым приехал к другу, а местные дружинники на вокзале приняли его за бойца из "Правого сектора". Пока меня голого держали на электрическом кресле, обидчик постоянно водил по телу лезвием ножа. Говорил, что как наемник воевал в Сомали. И у таких, как я, вырезал печенку, варил ее и заставлял пленного съедать.

На следующий день меня узнала охрана. С 3–4 метров начали стрелять из пневматического оружия по рукам и ногам. Пуль 20–30 выпустили точно. На мне были джинсы, тому пули не застряли в теле. Оставили следы — на одной ноге семь штук и на второй восемь. А в левой руке две пули таки застряли. Одна на среднем пальце, вторая сверху руки возле указательного. Пальцы начали гноиться, но боли в них не чувствовал. Только когда нажимал возле места ранения. Поскольку я был морально готовым, то иммунитет держал заражение. Это были металлические пули. Вытянули врачи в Херсоне, когда меня отпустили из плена.

Часто водили на допрос?

— Нет. Во второй раз повели через два дня. Опять сажали на стул, электрическим током били в грудину. Правда, тогда был одет. К нам в камеру приводили разных людей. Это все активисты с крымского майдана и даже киевского. Были военные, которых вылавливали. Их целую ночь избивали, а потом обменивали на пойманных на материке их диверсантов и провокаторов. За этот период и нас дважды пытались обменять. Однажды вывезли на территорию Украины. Это было 15 марта, перед референдумом. Слышали звук вертолетов. Но нас повезли назад. Сказали: хохлы не захотели вас обменивать.

Есть давали?

— Первые три дня практически нет. Давали воду. Каждый вечер и утро нас обследовал врач. У меня бронхиальная астма, потому один из охранников даже купил лекарства. Это тот, который стрелял в меня из пневмата. Попросил на свободе поставить свечу за его мать. Были еще два лояльных охранника. Купили нам два деревянных крестика и подарили. Но все идеологически подкованы против Майдана. Говорили, что сначала разберутся с Крымом, а потом пойдут освобождать от нацистов остальную территорию Украины. Вплоть до Львова. Если нужно — пойдут и в Лиссабон (столица Португалии. — "ГПУ"). С ними постоянно работают и настраивают на войну с Украиной.

Догадываетесь, где вас держали?

— В подвале военкомата возле железнодорожного вокзала. Мы все время слышали электрички и поезда. Когда нас вывозили на обмен, в камере было 11 человек. Трое — из Запорожья и Донецка, которые приехали вступать в их самооборону. Их тоже били и допрашивали, потому что думали, что это засланные агенты. 20 марта в четыре утра нас подняли и начали вывозить. Ничего не говорили. Глаза завязали. В Чонгаре около 7.00 развязали нам руки и глаза. Сказали, что будут обменивать. Когда мы пересекали украинскую границу, я оглянулся. Увидел, что та крымская само­оборона стоит в масках и все снимает на видео.

На кого вас обменяли?

— Точно не знаю. Журналисты говорили, что на двух чеченцев, близких родственников Кадырова (Рамзан Кадыров — руководитель Чеченской Республики. — "ГПУ"). Их поймали в Одесской и Харьковской областях, где они занимались провокациями. Сначала два дня пробыл в больнице в Херсоне. Потом перевели в Киев. После выписки чувствую себя нормально. Только грудная клетка болит. Особенно, когда поворачиваюсь, дышу или быстро иду. Говорят врачи: есть внутренние гематомы. Через неделю-две пройдет.

Потерял квартиру в Бахчисарае

— С 24 ноября организую акции в поддержку Майдана. На выходных постоянно выходили с митингами, — рассказывает Андрей Щекун. — С тех пор в симферопольских троллейбусах стали крутить ролик с нашими лицами, что мы изменники родины. Распространяли листовки, где называли западными шпионами. Нас узнавали на улице, несколько раз пытались избить.

С 27 февраля, когда Крым захватили, начали проводить акции против сепаратизма, создали движение "Женщины за мир", сотрудничали с татарами. 9 марта готовили мощную акцию. На первую акцию люди боялись выходить, потому вышли 50–60 человек. В последние дни перед моим похищением сходились до двух тысяч.

Андрей планирует проводить общественную деятельность в помощь Крыму. В Бахчисарае осталась квартира. Говорит, вернуться туда не сможет. Жена — в Киеве. Старший сын учится во Львове. Двое младших — у родственников на Львовщине.

×