"Подошел к моей жене в зале и высыпал перед ней цветы"

 

Квартиру режиссера Сергея Параджанова сдают туристам.

— Он называл себя настоящим тбилисцем. Говорил: здесь родился я и мои родители. Не считал Армению своей родиной, — говорит о кинорежиссере Сергее Параджанове его сосед из Тбилиси Омар Чантурия, 80 лет. В столице Грузии сын армян Параджанов провел свои последние годы. Умер в Ереване. Завещал, чтобы похоронили там, говорят.

Бывший ювелир и ветврач Омар Чантурия живет в центре Тбилиси на узкой и тихой улице Коте Месхи. С обеих сторон стоят старые дома с резными деревянными балконами. Входные двери Чантурии с улицы помнят Параджанова. Металлическую решетку поела коррозия, в выемках отделки собралась пыль. Мужчина зовет в дом.

— Из соседей осталось, может, два-три человека, кто помнит Параджанова. Остальные или умерли, или выехали, — хозяин садится за стол в гостиной. Он в шортах и резиновых тапках. Рыжеволосая жена достает из деревянного буфета фотографию. На ней — итальянский актер Марчелло Мастрояни среди толпы. Стоят у дома Параджанова.

— А это наш сын. Год не вспомню — у меня уже все в голове расплывается, — Омар Чантурия тычет в вихрастого мужчину с папиросой. — Все соседи тогда повыходили на улицу. Впереди шел Марчелло. А за ним — хор. К Параджанову постоянно приезжали актеры и режиссеры со всего мира.

В Тбилиси 64-летний Сергей Параджанов переехал после срока в колонии строгого режима. Провел там четыре года. Обвиняли в гомосексуализме, спекуляции и украинском национализме. В Грузии у мужчины обнаружили рак легких. Также был болен сахарным диабетом. Жил один. Бывшая жена-украинка Светлана и сын Сурем жили в Киеве.

— По-соседски он к нам заходил почти каждый день. Мог с порога сказать: "Так, давайте что-то есть". Жена накрывала. Любил хорошо покушать, — продолжает Чантурия. Жена ставит перед ним фарфоровую чашку с растворимым кофе. — Серго часто делал подарки. Без причины. Нам подарил этот буфет, мамину люстру, этот подсвечник. Но и себе любил что-то выпросить. Раз увидел у нас ларь времен Николая ІІ из красного дерева, с латунными петлями. Абсолютно новый. Сергей: подари, подари. Я не хотел. Он дорогой. Сейчас бы дали на него минимум 6 тысяч долларов. Но дня не проходило, чтобы он не просил его. Я сдался — такой человек. Взамен притянул мне этот буфет.

Когда-то на улицах Тбилиси стояли кинто — продавцы зелени. Ходили в надутых штанах из блестящего атласа, в фуражках. И вот Новый год. Кто-то стучит в двери. Жена открывает. Заходят двое кинто. Держат огромный поднос с запеченным поросенком и редиской во рту. Это было поздравление от Параджанова с праздником.

После презентации его фильма "Сурамская крепость" в кинотеатре он собрал все подаренные цветы. Они не помещались в охапку. Подошел к моей жене в зале и высыпал перед ней. Она это на всю жизнь запомнила. Иногда его кормила, присматривала.

Параджанова уважали соседи, потому что был добрым и щедрым. Кто-то угостит фруктами — он сразу позовет соседей и раздаст.

Меня уважал, потому что я был ювелиром. Как и он, делал руками красивые вещи. Заходил к нему по совет, как лучше сделать. Он разбирался в искусстве, имел вкус. Берет стекло, бутылку — и сразу в его руках это превращается в художественное творение.

У входной двери дома Параджанова висит мемориальная доска с надписью по-грузински. Дом принадлежал его семье. Квартиру после смерти Сергея Параджанова продал соседям сын Сурем.

На стук в двери выходит хозяин Гурам, лет за 50 на вид.

— Сейчас здесь принимаю туристов, — рассказывает. Заворачивает во внутренний двор, чтобы показать балкон на втором этаже, где была комната Параджанова. Сейчас он обит голубой фанерой. С него открывается панорама Тбилиси — дом стоит на горе.

— Вот что они наделали? — Гурам смотрит на лужу посреди балкона возле бойлера. — Заехала группа арабов. Выедут, так можете здесь поселиться. 25 долларов за сутки. От Параджанова здесь мало что осталось. Имеем на крыше его колыбель. Но планируем собрать вещи режиссера и сделать небольшой музей.

Мужчина возвращается в гостиную. В кресле посреди комнаты смотрит телевизор его жена. На пианино стоят два небольших коллажа. На аппликациях — человечек и рука на темном бархатном фоне.

— Это работы Параджанова, — говорит женщина. — Принесли соседи. Хотят продать за тысячу и 800 долларов.

— Тысяча долларов? Скорее всего, это подделка. Сейчас их много расплодилось. Таких цен на работы Параджанова уже нет, — говорит директор музея Сергея Параджанова в Ереване Завен Саркисян, 69 лет.

Заведение расположено в старом 2-этажном доме над обрывом. Рядом строят серый офисный центр. Внизу течет загнанная в бетонное русло река.

Завен Саркисович приходит утром понедельника на работу. Музей Параджанова — чуть ли не единственный из столичных, который принимает в этот день посетителей. Мужчина устало садится на стул во внутреннем дворе музея. На всю его площадь разросся абрикос. Сквозь ветви виднеется многоэтажка, нависающая над нами.

Завен Саркисян с молодости занимается фотографией. С Параджановым познакомился в 1977-м, когда режиссер вышел из тюрьмы и посетил Ереван. С тех пор часто фотографировал его.

— Не видел больше такого человека, который мог прийти в любую незнакомую среду, а через полчаса уже все с открытым ртом слушали только его, — говорит Завен Саркисович. — У Параджанова во всем была режиссура. Как-то умер в Ереване художник, бывший тбилисец. На кладбище стояла толпа. Параджанов шел с кувшином. Все смотрели на него — что будет делать. Остановился возле ямы у вырытой земли. Бросил на нее кувшин. Взял камень и разбил сосуд. Внутри была тбилисская земля. Начал смешивать грузинскую и армянскую землю. Это было красиво.

Завен Саркисович приглашает в кабинет показать фотографии Параджанова. Стены небольшой комнаты увешаны картинами, фотографиями и плакатами. За рабочим местом в рамке — плакат к выставке Параджанова. Подписан на русском автором. "Завену Саркісяну" — через "і".

Он иногда писал на русском через "і", по-украински, — садится за загроможденный бумагами стол. — Я до последнего был возле него. Когда он доживал в больнице, как-то сказал: "Я отомщу Украине". Я спросил: "Как?" — "Любовью". Обида была. Потому что он снял лучший фильм об Украине — "Тени забытых предков". А она принесла столько боли. Власть все делала, чтобы его уничтожить. Щербицкий ненавидел. Когда Параджанова закрыли, сказал: "Все, с поэтическим кино в Украине покончено".

Он годам в Киеве был в простое, не работал. Когда сын лежал в больнице, стал расписывать блюда и отдавал, чтобы их продавали на базаре. Сам стеснялся, потому что его могли узнать.

Саркисян находит в компьютере фотографии больного режиссера. Есть снимки в больничном коридоре. Предоставить последние фото Параджанова отказывается.

— Не хочу, чтобы его видели больным, — говорит. — Он всегда был красивым мужчиной.

На пятый день убежал из больницы

Сергея Параджанова похоронили в пантеоне выдающихся деятелей Армении возле центра Еревана. Могилу украшает высокая колонна с бюстом режиссера.

— Он частично виноват в своей преждевременной смерти. Уговорить что-то сделать, если он этого не хотел, было невозможно, — говорит директор музея Сергея Параджанова в Ереване Завен Саркисян. — В январе 1988-го Сергей снимал сцены в азербайджанском городе Нуха. Вечером ему стало плохо. Сказал: "У меня из горла идет кровь. Только никому не рассказывай". Это был запущенный рак. К врачам он пошел через полтора года, когда начались метастазы. В Москве удалили легкое. Не принял химиотерапию — на пятый день убежал из больницы.

15 марта 1990-го я привез его из Тбилиси в Ереван. Друзья уговорили поехать на лечение во Францию. Хотя спасти его было невозможно. Опухоль была уже в голове. Вернулся в коме. На следующий день умер в Республиканской больнице здесь, неподалеку.

— В последний раз с ним пошел увидеться с двумя друзьями, — продолжает Саркисян. — Параджанов был без сознания. Постояли минут 15. Потом в коридоре к нам подошла его медсестра. "Всю жизнь сижу с такими больными, — сказала. — Хотя он в коме, но когда близкие подходят, у него меняется пульс и давление. Никогда такого не видела".

×