16 сентября проходит девять лет со дня исчезновения журналиста интернет-издания "Украинская правда" Георгия Гонгадзе. Разговариваем с его матерью Лесей Теодоровной, 65 лет, в ее коммунальной квартире во Львове. Хозяйка надевает на лицо марлевую повязку — неделю болеет ангиной.
— 16 сентября 2000-го у меня остановилась жизнь. Уже девять лет просто существую, — вздыхает Леся Гонгадзе. — Помню этот день, как сегодня. Я была во Львове, сын — в Киеве. Пошла в театр на концерт ко дню города. Возле Оперного меня встретил брат. Посмотрела на него и поняла: что-то случилось. Я постоянно жила в напряжении, ждала беды. Особенно перед президентскими выборами 1999-го. По телевизору услышала, какие вопросы кандидатам в президенты задает Гия, и во мне поселился страх. Георгий пережил гибель отца, вернулся с войн в Афганистане и Абхазии, потому насквозь видел несправедливость. Тогда в Украине якобы создали свободу слова. Но никто не любит правды.
На время задержания экс-генерала милиции Алексея Пукача, которого обвиняют в убийстве Георгия, вы были в Тбилиси. Откуда узнали об аресте?
— Вечером у соседей смотрела новости. Там "Интер" и "5 канал" транслируют. Вдруг слышу, что Пукача нашли. Первый день говорили, что он сам пришел и сдался. Якобы ему надоело быть в бегах. На следующий день на том же канале показывают, что Пукач лежит на земле со связанными руками. Грузины сидели возле меня и удивлялись. В Грузии — послевоенный синдром, народ живет в напряжении. Но такой лжи там нет.
Пукач был холоп красивый, мужественный, высокий. А тут показали откормленного интеллигентика
Как вы отреагировали на такую новость?
— Соседка посмотрела на задержанного и воскликнула: "Говорят, он в древне жил, коров пас, а такой красивый, ухоженный". Он на Пукача не похож. Я сразу подумала: нет, это не он. Пукач был холоп красивый, мужественный, высокий. А тут показали откормленного интеллигентика с пышной бородкой и современной модной стрижкой. Профессора напоминает. Они и глазами отличаются. Я знаю, что наша Генеральная прокуратура всем врет, потому сразу подумала: у него ничего общего с Пукачем нет. А это задержание — ход перед следующими выборами.
Генеральная прокуратура сделала экспертизу найденного черепа. Доверяете ли ее выводам?
— У Генпрокуратуры нет ни стыда, человечности. Воров, бандитов, что миллиарды крадут, пропускает. А меня девять лет мучает. В пятницу вернулась домой. В воскресенье утром собираюсь в церковь поставить свечу и помолиться за покойных родителей. В десять — звонок по мобильному из Генеральной прокуратуры. Голос говорит: "Все экспертизы проведены. Уже стопроцентно доказано, что это — ваш сын. Вы должны решить, можно ли его похоронить". Я была в таком шоке, что даже не спросила фамилию этого изувера. Как можно звонить маме и такое говорить? Захотела увидеть тот череп. Мне ответили, что это невозможно, поскольку его запломбировали. Прокуроры доказывают, что череп принадлежит таращанским костям. Безусловно, он может быть от скелета, который лежит в морге на улице Оранжерейной в Киеве. Но я уже девять лет кричу, что это скелет не моего сына. У Георгия ранение было на правой ноге, а в таращанском теле — на левой. Меня не могут заставить похоронить чужого ребенка. После этого телефонного разговора я слегла с ангиной, она перешла в астму.
Если дело с Пукачем доведут до суда, поедете ли на судебное заседание?
— Говорить с убийцей считаю ниже своего достоинства. Что может мне сказать генерал, который способен поступать, как обычный разбойник? — кашляет. — Меня 120 раз вызывали на суд тех троих человек, которые якобы причастны к убийству Георгия (в 2008-ом полковника Николая Протасова за убийство Гонгадзе приговорили к 13 годам, а полковника Валерия Костенко и майора Александра Поповича — к 12 годам аключения. Все они работали в Департаменте внешнего наблюдения и криминальной разведки Министерства внутренних дел. — "ГПУ"). Суд тянулся два года, я присутствовала трижды. Поняла, что это не суд, а судилище. Народу Украины твердят, что покойный генерал Кравченко дважды стрелял себе в голову. 40 миллионов украинцев должны в это поверить. Даже ребенок понимает, какой это абсурд.
Поговаривают, Пукач называет двоих заказчиков убийства — Леонида Кучму и Владимира Литвина.
— Весной появилась информация: Леонид Кучма заявил, что Георгий Гонгадзе жив. После этой новости месяц не вставала с постели. Когда выздоровела, в апреле после Пасхи поехала в Киев. С Кучмой 1,5 часа разговаривали. Он сказал, что за ним много лет тянется шлейф убийцы. А он в таком возрасте хочет, чтобы его совесть была чиста. Со мной встретился, чтоб доказать свою непричастность к этому делу. Я — медик, потому поверила душевным мукам невиновного человека. Сказала, что у меня нет к нему претензий. Я же лично не слышала, чтоб он давал указание убить моего сына. Ежедневно вижу фальсификации со стороны Генеральной прокуратуры. Кучму так же могли использовать. На вопрос, жив ли Георгий, он ничего не ответил.
С Кучмой полтора часа разговаривали
Политики из исчезновения моего сына сделали страшное театральное действо. Я слышала, как Литвин на передаче "В гостях у Гордона" предположил, что мой сын жив. Что я должна думать? Кого винить? Я обвиняю только Генпрокуратуру. Девять лет тянется сериал ужасов. Создавший его режиссер на Каннском фестивале должен получить наибольшую награду.
Как у вас складываются отношения с невесткой Мирославой?
— У меня большие претензии к ее адвокату Валентине Теличенко. Она делает все, чтобы похоронить моего сына. Оказывает влияние на мою невестку, пыталась влиять на меня. Я ей сказала: "Госпожа Теличенко, ваше место в гестапо. Там ваша роль удалась бы". Моя невестка узнала тело и позволила похоронить. Возможно, она действительно увидела своего мужа. Но я не узнала сына. Мы получились, как два берега одной реки. Нужно было сразу нас обеих позывать на опознание. Мы бы посмотрели, пришли бы к одному мнению. Поскольку делали спектакль ужаса, мы опознавали порознь.
С Мирославой девять лет не контактируем. Она выехала в США, я за это время ни разу не слышала голосов внучек. Я ее где-то понимаю. Она — мама своих детей, потому хочет их защитить. У меня два племянника — 16 и 21 год — погибли. Перед тем ко мне на работу приходили незнакомцы и предупреждали, что в семье будут проблемы. Я - символ печали, страха. Меня все жалеют. На базаре торговцы узнают и хотят подарить картошку, сыр.
2 
1
Комментарии