Из-за дверей квартиры, в которой живет Леся Дычко, 66 лет, раздается громкий лай. Пани Леся говорит, что пса закрыла в соседней комнате, потому что очень злой. Садимся за стол. Она сначала отказывается брать торт, который мы принесли, но, в конце концов, сдается. На столе - мандарины, зефир, печенье и красное вино.
У стен — шкафы, забитые книгами. В коридоре, на столах, на подоконнике — тоже книжки. За стеклом — старые фотографии, среди которых — Дычко в молодости. Чернокосая, красивая и такая же улыбающаяся. Просто посреди комнаты — рояль.
Пани Леся угощает, но сама не ест.
— По бабушкиной линии у нас репрессирована семья, — начинает рассказ. — Корни бабушки - из зажиточного казацкого рода Демченко, а дедушки — из крепостных, строивших Санкт-Петербург. Папа рос в детдоме. Сильным был. Как-то ему вырезали гланды. Кровь течет, а он бежит прямо из Полтавы в Зиньков 20 километров пешком, закрыв нос ладонью. У него был абсолютный слух! — говорит восторженно. — Выучил наизусть этюды Шопена и играл в немом кино. И меня учил: спрячет конфету и садится за пианино. Тише играет — неправильно ищу, громче — конфета близко... А мама удивительно рисовала. Поэтому я училась и в консерватории, и в художественном институте.
Я нравилась мужчинам: была молодой, хорошенькой, одаренной
Отозвался мой мобильный.
— Боже, какая красота этот Китай, — воскликнула пани Леся, услышав полифоническую мелодию. — Эти пентатоники... Боготворю Восток! Я такая фантазерка была. Во втором классе писала романы о пиратах, и меня за этим делом застали. Ничего умнее не придумала, как соврать, что хочу быстрее закончить тетрадь...
Она вспоминает, что ходила еще и в театральный институт — на мастер-классы к Михаилу Карасеву.
— Он заставлял смотреться в зеркало и искать в лице что-то особенное — характер, харизму.
Я удивляюсь, как она все успевала.
— О-о, я столько ездила, — повела плечами. — В январе едем в Армению на хоровой съезд. Летом — в Грузию, в горы, где поют коллективы. А студентами пешком ходили из Киева во Львов — собирали фольклор. Долго, где-то с месяц! Ночевали в стогах. Если машина какая-то едет, ребята выталкивали меня вперед: я здоровалась с дядей, а они быстренько прыгали в кузов, — смеется. — Но верили, что мы порядочные музыканты, а не бомжи, и пускали ночевать...
Мне очень понравился Париж, — продолжила вспоминать. — Боготворю Испанию, хотя никогда там не была. Даже выучила все испанские города, соборы, — увлеклась рассказом пани Леся. — "Болела" Индией. В 1982 написала ораторию "Индиа Лакшми", посвященную Индире Ганди.
Съешь мандаринку, — в который раз предложила. — А в Киеве исходила все уголки, леса, парки, Черную и Лысую горы, все!
Спрашиваю пани Лесю о мужчинах.
Говорю парню:
я уже немолодая и сидеть в платке в такую жару не способна
— Я нравилась мужчинам, — спокойно ведет дальше Дычко. — Была молодой, хорошенькой, одаренной. Был у меня любимый. Пережила огромную драму, но выбрала музыку. Чем сильнее творческая жилка, тем тяжелее кому-то отдаваться. Но сколько было любви, сколько страсти, — восторженно сказала, откинувшись на спинку стула. — О-о!
Правда, что в вас был влюблен дирижер Игорь Блажков?
— Кто тебе дает такую информацию? — сурово спросила Дычко. — Было, было... А председатель союза композиторов Таджикистана оставлял на моем столе огромную розу с запиской: "Розе души моей". Интересные были случаи, когда мы ездили в Иран, — начала новую тему она. — Представь, там все женщины ходят только с покрытой головой, иначе камнями закидают. Я там занималась с учениками. И говорю парню: ты меня прости, я уже немолодая и сидеть в платке в такую жару просто не способна. Он, бедный, то краснел, то бледнел, то опускал глаза, старался не смотреть на меня, а потом привык. А когда зашла в автобусе на мужскую половину... У них транспорт поделен – с одной стороны заходят мужчины, с другой — женщины. Я же не знала, и полезла, где было свободнее. Боже, что было! — закрыла глаза. — Хорошо, что не побили. Остановились и с криками высадили меня. Слава Богу, не понимала, что именно они кричат.
Так правда, что вы выходили на сцену в кедах?
— Я люблю оригинальную одежду. Но ходить по магазинам и долго выбирать вещи — не для меня, — отмахивается. — Очень люблю синий цвет. Говорят, это цвет духовности. А что делаю дома? Убираю, готовлю чай, принимаю гостей. Мои родители были очень гостеприимными.
Леся Васильевна садится за рояль. Играет свои произведения, нежные и лирические. С собой пакует нам конфеты, фрукты, печенье.
Есть какая-то женская слабинка? — спрашиваю на прощание .
— Обожаю сладкое, — признается она.
1939 — родилась в Киеве
1959 — закончила школу-десятилетку им. Лысенко
1964 — закончила консерваторию им. Чайковского
1966–1972 — учеба в художественном и театральном институтах
1989 — лауреат Государственной премии им. Шевченко
1994 — секретарь союза композиторов
1995 — народная артистка Украины
2 
1
Комментарии