"Показания относительно моих разговоров со знакомыми мне писателями записаны неправильно. Они отредактированы, заполнены по усмотрению следователя т. Гринера, записаны так, как ему хотелось, и не отвечают действительности, — написал писатель 32-летний Гео Шкурупий в заявлении-жалобе, поданном на суде 19 марта 1935-го. — Мои беседы названы в показаниях националистическими, как и мои настроения. В действительности я указывал следователю, что беседы были на литературные, исторические и бытовые темы".
На том процессе недавно пролетарскому писателю "шили" терроризм и принадлежность к киевскому отделу ОУН. Шкурупий к нему не только никогда не принадлежал, самой организации в Киеве тогда не существовало. Якобы был среди тех, кто готовил нападение на тогдашнего первого секретаря Киевского обкома партии Павла Постышева и шефа НКВД Всеволода Балицкого.
Литературное имя Гео он сократил от своего Георгий. Принадлежал к "Ассоциации панфутуристов". Литераторы этого направления называли себя футуристами от латинского "футуро" — будущее. Скандал и эпатаж считали чуть ли не главными в своем творчестве, потому что только так, мол, можно расшевелить болото традиционной культуры. В 1922 году в киевском издательстве "Гольфштрем" вышел первый сборник поэзий Гео "Психетози". На обложке было "Король футуропрерій Ґео Шкурупій". Соратник Шкурупия, лидер украинских панфутуристов, поэт Михайль Семенко, писал ему как "остроумному деструктору и поэтохудожнику".
Гео Шкурупий начинает писать еще и прозу. Принимает участие в бурных тогда литературных дискуссиях, выступает с манифестами. Вместе с единомышленниками создает группу "Новая генерация". В 1930-м возглавил ее киевский филиал и стал редактором ее журнала "Авангард-альманах пролетарських митців НГ". "Среди "ново-генераторцев" Гео Шкурупий был, бесспорно, самый одаренный. Он был живой и резвый, способный писатель", — писал литератор и ученый Виктор Петров-Домонтович.
В 1930-м Георгий ездит по селам с бригадами "коллективизаторов". Собственными глазами видит грабительские хлебозаготовки, которые вскоре приведут к Голодомору. После тех поездок пишет поэму "Зима 1930 года" о сопротивлении украинского крестьянства насильственной коллективизации. Эта поэма и стала поводом для ареста и ссылки Шкурупия, предполагают исследователи. Другая версия — повесть "Жанна батальйонерка".
Ее героиня во время Первой мировой войны идет добровольцем в женский батальон, который охранял Зимний дворец в Петрограде. В начале завязывается любовная интрига между ней и студентом-националистом. "Пути героев расходятся. Но читатель надеется, что автор где-то на последних страницах произведения опять сведет их вместе, когда герой попадает в Петроград, — отмечает литературовед Игорь Качуровский. — Но в печатном тексте ни радостной, ни трагической встречи нет. Лишь о героине сказано, что она где-то потерялась в вихре событий. Шкурупий довел читателя до развязки и... вдруг бросил. Я предполагаю, что развязка в произведении была, но она изъята. Из истории известно, что большевики атаковали Зимний дворец. Женский батальон сложил оружие. А дальше девушек завели в манеж и там всю тысячу изнасиловали на смерть. Поэтому Гео Шкурупий затронул запретную тему".
В конечном итоге, найти зацепку для ареста дружелюбного Гео Шкурупия "органам" было нетрудно. У него дома, на ул. Короленко в Киеве, постоянно собирались коллеги-литераторы. Оперуполномоченная НКВД Пера Гольдман считала, что это помещение является явочной квартирой "террористов". И ночью 3 декабря 1934-го к Шкурупию пришли. Во время обыска нашли записку: "Сегодня я сяду на бюст Сталина (Сосо Джугашвили). Ол. Влизько". Хоть подпись и почерк явно указывали, что это оставил не Шкурупий, ее приобщили к уголовному делу как "записку-памфлет на т. Сталина". Потому что вовремя не сообщил о "контрреволюционной выходке" и хранил текст "мерзкого контрреволюционного содержания". В действительности же ее автор — глухой и немой литератор Олекса Влизько. Таким способом — записками — он общался с друзьями. А та найденная чекистами была одной из реплик в воспоминаниях о том, как когда-то он по неосторожности, под хмельком сел на бюст Ленина.
К обвинению приложили еще письмо, которое Шкурупий хотел отправить в редакцию берлинской газеты с просьбой напечатать один из его рассказов. И даже найденный сыном писателя чужой партбилет на фамилию какого-то Бродского. Остальные свидетельства "вины" из Шкурупия выбили на допросах. "Невзирая на неправильную запись показаний следователям, они подписаны мной в силу таких обстоятельств. В течение всего периода следствия, и особенно во время допросов, я подвергался следователем ужасному моральному давлению, — обращался Гео Шкурупий в записке в суд. — Кроме того, сильная боль в желудке, поскольку у меня язва, и крайне подавленное состояние от угроз следователя вызвали состояние полного отупения, при котором я уже ничего не понимал. Следователь пользовался этим моим состоянием, принуждал подписывать показания, доводя меня до истерики...". Все напрасно: 27 апреля 1935-го прозвучал приговор — 10 лет лагерей.
Его отправили на Соловецкие острова. "Сначала работал на огородах, полол брюкву, ухаживал за капустой, а впоследствии стал работать по борьбе с вредителями огородных растений, — пишет о жизни Шкурупия в лагере Семен Подгайный в воспоминаниях "Украинская интеллигенция на Соловках". — С аппаратом-опрыскивателем за плечами каждый день лазил по тем огородам. Это и была для Шкурупия его, так сказать, соловецкая профессия. Жил наш поэт, как жили и все там. Только иногда, когда тоска аж слишком овладевала его душой, Гео сидел грустный в углу, у собственных нар. Оставляя Соловки, беспечно прощался, потому что жалеть было не о чем. Говорил: "Хоть и худшее, лишь бы другое".
Так говорил, когда его среди 509 других узников осенью 1937-го отправляли из Соловецких островов на материк. Оказалось, на смерть: 25 ноября особая тройка постановила расстрелять узников. Приговор исполнили через две недели.
1903, 20 апреля — Георгий Шкурупий родился в Бендерах Бессарабской губернии, в настоящее время Приднестровье. Отец был железнодорожником, мать — учительница. Когда ему было 13, семья переехала в Киев. Закончил гимназию, год проучился в медицинском институте, тогда поступил в Институт внешних отношений, который тоже не закончил. Служил на железной дороге, работал редактором и сценаристом кинофабрики, сотрудничал с редакцией газеты "Большевик".
1920 — дебютировал в литературно-художественном альманахе "Гроно" прозаическим произведением "Ми". В следующем году журнал "Шляхи мистецтва" печатает его стихотворения. Через год издает сборник "Психетози", в следующем — "Барабан". В 1925-м выходят поэтическая книжка "Жарини слів" и прозаические — "Переможець дракона" и "Пригоди машиніста Хорна ". За 12 лет творчества издает по меньшей мере 20 книг поэзий, рассказов и памфлетов.
1926 — по сценариям Шкурупия сняли фильмы "Синий пакет" и "Спартак". Следующие годы работает редактором на киностудиях в Одессе и Киеве. С 1931-го, чтобы прокормить семью, два года служит в Научно-исследовательском институте махорки. Потом — литконсультантом в издательстве, инструктором орготдела в облисполкоме, редактором отдела при Всеукраинском радиокомитете.
1935 — приговорен к 10 годам исправительно-трудовых лагерей с конфискацией личного имущества. Жену Варвару Базас с сыном Георгием как семью врага народа выселили из Киева. Дальнейший их след теряется. Также неизвестно, где и когда они поженились. Исследователь украинского футуризма Олег Ильницкий отмечает: "Гео Шкурупий в 1921 году посвятил Варваре Базас поэзию, благодаря чему мы знаем о ее существовании".
1937, 8 декабря — расстрелян в Ленинградской области вместе с другими политзаключенными — представителями украинской интеллигенции.
3 
1
Комментарии
42