Украинский театральный режиссер Андрей Жолдак-Тобилевич IV, 43 года, уже 12 месяцев работает в берлинском театре "Фольксбюне". Но немецкой пунктуальности не приобрел — на встречу опоздал на час. Приехал в красной футболке с надписью на английском "Испания". Вывел из машины двух сыновей.
— Как вы узнали, что я в Киеве? — спросил удивленно. — Я не афишировал свой приезд.
— Увидела в кафе и решила расспросить, не возвращаетесь ли, случайно, на родину.
— У меня сейчас каникулы. Приехали с женой Викой и детьми на этой машине из Берлина, — Жолдак показывает на зеленое "Пежо", припаркованное возле летней площадки кафе. — Мне очень интересна Украина. Маленькое капучино, — заказывает официанту. — Может, кофе? — предлагает. — Или сок хотите? Мороженое будете? — обращается к сыновьям. Те отказываются.
— Имею такие точечные встречи, — продолжает Андрей, — с компанией "Бенюк и Хостикоев", Богданом Ступкой и Михаилом Резниковичем. С тремя влиятельными театральными группами в Киеве — о вероятности моей постановки в столице. Посмотрим на политическую обстановку в стране, потому что нужна финансовая и политическая поддержка. Хочу в новых реалиях сделать что-то провокационное, никого не обижая.
То есть контракт с "Фольксбюне" закончился, и вы без работы?
— 25 июля заканчивается, — объясняет Жолдак. — Я сейчас — как в свое время Олег Блохин, когда он был в Украине не при делах и провел пять-шесть лет в Греции, где вел клуб. В Украину тогда никто его не звал. Я сейчас в очень хорошей форме, имею европейское мировоззрение. Когда-то директора театров поймут, что Жолдака нужно звать и возвращать.
— Папа, можно, я возьму пистолет в машине? — обращается к нему старший, Янек. Наперегонки с Адамом они бегут к авто.
— "Фольксбюне" хочет подписать новый контракт на два года, — продолжает Жолдак. — Немцы знают, что в Украине я сейчас безработный. Они солидарны со мной. В Берлине мое представление запланировано на 2008 год. Это будет критика Берлина. Государственные деньги, государственный театр, а режиссер — с востока. Представьте такую ситуацию у нас! Подойду я, например, к Быструшкину и скажу: дай мне, Саша, деньги из бюджета, потому что хочу в представлении покритиковать Киев, — хитро улыбается. — Тогда мы будем вполне европейским государством.
Подбегает Янек — возвращает ключи от машины.
— Ой, я забыл поставить на сигнализацию, — спохватывается.
Немецкие девочки приглашают его на дни рождения
— Ничего, я сам сделаю, — успокаивает его отец.
— В ноябре, — продолжает Андрей, — ставлю "Андромаху" в национальном театре Испании "Эспаньол". "Медею" я поставил в Берлине, в Москве — "Федру", а в Мадриде будет "Андромаха". Три портрета женщины разного возраста. Хочу посмотреть, как женщина раньше влияла на политику.
Ваше семейство освоилось в Германии?
— Для детей понятие дома стерлось, — говорит он. — Дом — там, где они живут. Я их маленькими брал на гастроли. Янек закончил первый класс немецкой школы. Адам ходит в садик. Немецкие девочки приглашают его на дни рождения. Расскажите о школе и садике, — обращается он к детям, сидящим рядом. Но те обстреливают под столом друг друга из водяных пистолетов.
Янек, у тебя же друзья и немцы, и турки? — спрашивает.
— Нет, Ахмад не мой друг, — отрицает мальчик. — Он меня обижает.
— Хотят уже в Берлин, — говорит Андрей. — У них там велосипеды, у нас с Викой тоже. Многие берлинцы ими пользуются. На улицах есть специальные красные дорожки для велосипедистов.
Неужели в театр ездили на велосипеде?
— На работу — нет, но ведущая актриса, игравшая Медею, проезжала велосипедом через весь Берлин. Мы и в путешествие возьмем велосипеды. Хотим машиной поехать по Европе, с остановками.
Как в Берлине живется вашей жене? Она же русскоязычная актриса.
— Она хочет, чтобы я ставил в Украине. Хотя Вика немецкий понимает, а я не хочу учить. На английском общаюсь. Сейчас я здесь, потом буду в Румынии, после в Испании, в России, может, в Англии.
Друзья среди немцев есть?
— Там не дружат — только так, по делам. После девяти вечера город пуст. Это и хорошо. Можно сосредоточиться на работе.
В Германию эмигрировали достаточно много украинских режиссеров и актеров. Видитесь?
— В Берлине живет режиссер Валерий Бильченко, в Штутгарте — Андрей Критенко. С ним перезваниваюсь. А с Бильченко — нет. Его представление провалили. Немецкие журналисты очень жестки. Бьют, когда что-то не так. У Бильченко нет контрактов. Не потому, что он плохой режиссер, — просто так случилось. Это катастрофа.
Я хочу пожить в открытом мире. Могу поехать в Амстердам, посмотреть Венецию или Барселону. А тогда вернусь в Украину и сделаю здесь свой театр. Я приехал и спрашиваю: что произошло в театре за год — в Киеве, Харькове, Львове? Почти ничего.
Они там очень закрыты, — возвращается Андрей к теме эмигрантов. — В октябре в Берлине показывали четыре моих представления. Весь Берлин обклеен: Жолдак, Жолдак. И не прийти на спектакли? — пожимает плечами. — Не могут пережить чужого успеха.
— Пап, а что вы делаете? — интересуется Адам.
— Даю интервью, и мы уже едем, — терпеливо объясняет режиссер, которого знают как диктатора. — Рассчитайте нас, пожалуйста, — просит официанта. — Они вам ничего не разбомбили?
1962 — родился в Киеве
2002–2005 — художественный руководитель театра "Березиль" имени Леся Курбаса в Харькове
2004 — лауреат премии ЮНЕСКО (15 000 евро)
2005 — гостевой режиссер театра "Фольксбюне" в Берлине. Женат на актрисе Виктории Спесивцевой. Имеет сыновей Яна и Адама
2 
1
Комментарии