В 1990-е "Клуб веселых и находчивых" называл себя международным. За награды боролись команды из Украины, Закавказья, Центральной Азии и стран Балтии. КВН был отражением постсоветской ментальности. "Общее" доминировало над различиями, а темы для шуток не требовали перевода и знания контекста. Впоследствии география клуба сузилась до границ РФ. Теперь россияне соревнуются с россиянами. "Международность" канула в небытие.
У каждой страны есть праздник субъектности народа. Что-то, что позволяет гражданам говорить "мы достигли". День взятия Бастилии — это история о том, как французы изгнали короля. 4 июля в США — о том, как американцы получили независимость от англичан. 9 мая в РФ тоже претендует на статус национального праздника. Но в России нет ничего "вне государства". Любая активность получает право на жизнь только после согласования. А несогласованную воспринимают как угрозу — приручают или искореняют.
День Победы в РФ — день субъектности не народа, а день государства. Универсальное оправдание его существования. Главная гиря на морально-этических весах, которая должна перевешивать все, что было до и после — репрессии, депортации, ссылки, расстрелы и расправы.
В советско-российской традиции были два подхода к празднованию этой даты. Один — государственный. С флагами, парадами, портретами военачальников и большими звездами на погонах. В его рамках войну выиграло государство, командование и полководцы. Второй подход был завязан на персональном переживании. Это человеческие истории, в которых не было места Сталину и Жукову, зато находилось чьим-то бабушкам и дедушкам.
С этим вторым подходом государство всегда боролось. Юрий Бондарев смягчил финал повести "Батальоны просят огня" — и вместо этого стал советским литературным генералом. На каждый лирический "Белорусский вокзал" государственный кинематограф отвечал десятком пафосных агиток. Эта судьба постигла и акцию "Бессмертный полк". Она родилась в 2012 году как альтернатива официальному пафосу. Ее придумала Томская оппозиционная телекомпания "ТВ-2". Вместо транспарантов и лозунгов людям предложили нести портреты родных. Через три года российское государство лишило телекомпанию лицензии и забрало акцию под свое крыло.
Кремль отрицает личное. Хочешь почувствовать силу — обращайся к государству. Такой подход обрекает Россию на одиночество. В этом году в Москве российский президент встречал парад сам. Не приехали даже главы Беларуси и Казахстана. Российский День Победы становится похож на КВН. Все меньше "международного". Все больше изоляции.
Из года в год все больше российских соседей ищут собственную интерпретацию событий Второй мировой. Все потому, что Кремль продает свою концепцию в рамках пакетного предложения. В ней идет речь не столько о прошлом, сколько о настоящем и будущем. Про "один народ", "можем повторить" и "осажденную крепость". Монополия на победу закреплена за Москвой. Новые жители Кремля объявили себя прямыми наследниками бывших, забрали право говорить от имени победителей.
Несколько десятилетий Москва превращала свой концепт "Великой Отечественной" на гражданскую религию. С единым обрядом, апостолами и грешниками. Любое отступление от него для России ересь, которую карается анафемой.
Западный обряд празднования Победы во Второй мировой Москва воспринимает как некий "католицизм". С близкими иноверцами иногда можно даже совместную службу провести, но границы двух верь четко очерчены. Любое их нарушение воспринимается как посягательство. А переход соседей к западному обряду - как вероотступничество. Но если Москве и стоит кому-то благодарить за то, что на ее ежегодный обряд причастия приходит все меньше верующих, — это самой себе.
И стоит ли удивляться, что "никогда снова" начинает звучать как лозунг сопротивления и независимости?
1 
35413
Комментарии