Президент Польши Лех Качиньский, его жена Мария, другие руководители государства и пилоты — всего 97 человек — погибли в авиакатастрофе под российским Смоленском 10 апреля. Они летели на церемонию почтения памяти расстрелянных советским режимом поляков в Катыни
"Никто не выжил", — ударили в сердце слова из телевизора. Жена сказала: "Боже мой". У меня вырвалось ругательство.
Было не очень рано. Выходные дни существуют для того, чтобы можно было хорошо выспаться. Жена разбудила меня и говорит:
— Слушай, не знаю, что там случилось, но как-то странно по телевизору говорят: Качиньский умер, была авиакатастрофа.
У меня в голове мелькнуло: "Какой Качиньский — Лех, президент, или Ярослав, глава крупнейшей оппозиционной партии в польском сейме "Право и справедливость"? Я кинулся к телевизору. Ведущие программы говорили тяжело, и было понятно — сдерживаются, чтобы не заплакать. Они ничего не сказали о смерти президента, сообщили только об авиакатастрофе под Смоленском. А через несколько секунд прозвучало: "Никто не выжил".
Я не согласен с политикой Леха Качиньского, но он наш президент, и он погиб. Может ли быть что-то хуже для политической жизни страны?
Очень скоро оказалось, что может. Поступали сообщения: на борту была почти вся служба главы государства, а также главнокомандующий польской армии, лидеры ведущих политических партий, в частности кандидат от "левых" на президентских выборах Ежи Шмайдзинский, Славомир Скшипек — глава Национального банка, Януш Куртика — президент Института национальной памяти, жена Качиньского — Мария, Ришард Качеровский — последний президент Республики Польша в изгнании, который представлял страну при коммунистической эпохе, и многие другие. На экранах появлялись их фотографии. И портрет улыбающейся президентской четы.
— Боже! — повторила жена. — Они же были нам не чужие.
Это правда. Мы будто жили с ними в одном доме: иногда спорили, иногда раздраженно хлопали перед их носом дверью, выключали телевизор, потому что не могли терпеть того, что они говорят. И вот теперь дом как будто опустел, их недостает.
К народу обращается маршал сейма Комаровский, который после смерти президента взял на себя его обязанности и который с президентом Лехом Качиньским обычно не соглашался:
— Теперь нет деления, нет никакой разницы, мы вместе.
Пытаемся дозвониться друзьям, родственникам. Не выходит, потому что телефонные линии перегружены. Невозможно даже отправить СМС.
Какое-то агентство сообщает, что три человека выжило. К сожалению, эта новость окажется лишь слухом. Отрицают, что в самолете был посол в Москве Ежи Бар, — и его там таки не было. На следующий день он будет стоять в аэропорту Смоленска рядом с премьер-министром России Владимиром Путиным, а солдаты будут заносить гроб с телом Леха Качиньского в польский военный самолет.
Переключаю телевизионные каналы. Би-Би-Си и Си-Эн-Эн прервали эфир и сообщили о случившемся. Моя жена — россиянка, поэтому включили российский канал новостей. Та же ситуация. Показывают, как поляки молятся в Катыни. Туда и летела делегация, чтобы почтить память более 4 тыс. польских офицеров,
убитих НКВД в 1940 году. Людям, которые там собрались, рассказали об аварии. Многие плакали, молились и пели грустные песни. Я никогда не думал, что по российскому телевидению услышу, как поляки поют в Катыни "Добрый Иисусе, Господь наш, дай им вечный покой".
Боже! Они же были нам не чужие
Начали приходить СМС с соболезнованиями из Украины, России, США и даже Таиланда. "Украинцы с вами. Держитесь", — написал друг из Киева. Потом смотрел по телевизору, как украинцы принесли цветы и свечи к польскому посольству в Киеве. Есть пословица: "Друга познаешь в беде". Оказалось, что наших друзей в Украине очень много.
Российская корреспондентка в Польше Людмила Львова сообщает из Варшавы: "Такой трагедии мир еще не видел. Люди плачут перед телеэкранами". Через минуту рыдает во время телефонной связи с польским телеканалом новостей Ти-Ви-Эн-24:
— Я многих из них знала лично, — говорит.
Моя жена сказала, что для россиян смерть — святое, вызывает сочувствие. Я вспомнил эти слова вечером, когда премьер-министр Польши Дональд Туск поднимался с колен после краткой молитвы у крыла разбитого под Смоленском самолета. Путин обнял его. Бывший офицер Комитета государственной безопасности, он обычно не показывает эмоции. Этот жест заметили многие мои друзья. Заметили его публицисты и политики. И высоко оценили. Оценили человека, который поступил по-человечески. За несколько дней до того, когда Туск встретился на церемонии в Катыни с Путиным, мои друзья комментировали, что польский премьер не должен был первым протягивать руку российскому. Споры поляков с россиянами длятся давно.
— Но видишь, на самом деле мы одинаковы, — говорит моя жена.
В субботу в Варшаве холодно. Начинает накрапывать мелкий неприятный дождь. Наша 1,5-летняя дочь недавно переболела. Не с кем ее оставить, но нужно идти к президентскому дворцу. Одеваем малышку потеплее и накрываем коляску плотной тканью. В полдень, когда идем по улицах Варшавы, флаги на них с черными лентами.
Около президентского дворца собрались тысячи людей. И горят тысячи свеч. Собравшиеся молчат, некоторые втирают слезы.
Заканчиваю это письмо в 2.08. По телевидению прямая трансляция из президентского двора. Толпы людей стоят там и дальше.
Теперь ожидаем президентских выборов. Какой будет эта кампания?
— Я не знаю, не задумывался еще над этим и не хочу думать, — говорит лидер "левых" Гжегож Наперальский.
Кое-как мы вернемся к повседневной жизни.
1 
1
Комментарии