В селе Новые Мартыновичи Пирятинского района Полтавской области живут 830 переселенцев из села Мартыновичи, которое в 31 км от Чернобыльской АЭС. Они перебрались на Полтавщину в 1992-м. За пять лет построили 486 домов. Положили асфальт, провели газ и воду, построили школу, детсад, амбулаторию.

От райцентра Пирятин до Новых Мартыновичей — 20 км. Дважды на день ходит автобус Киев — Прилуки, он проезжает в километре от села. Таксисты из Пирятина берут 180 грн.

Центральная улица Шевченко — длиннее всего. Засажена соснами и фруктовыми деревьями. На уличных фонарях установлены солнечные панели. Их обустроили в 2010-м на средства проекта ООН "Местное развитие, ориентированное на общество".

Дома — из белого кирпича. Возле каждого по 35 соток огорода. Есть несколько двухэтажек, амбулатория, коммунальное хозяйство — обслуживает централизованный водопровод. Рядом школа и детсад. В 1998-м в одном из домов обустроили церковь Московского патриархата.

Новые Мартыновичи отностся к Давидовскому сельсовету. Председатель 47-летний Владимир Мельниченко встречает в центре села. Он тоже из Чернобыльской зоны.

— Скоро должны создать объединенную территориальную громаду из нескольких сельсоветов. Где будет центр, пока не определились, — говорит. — Из рабочих мест есть школа, детсад, коммунхоз. В соседние села люди ездят работать на аграрные предприятия, убойный цех и в психоневрологический интернат в Кротах.

Нам нужна государственная программа по обеспечению жильем переселенцев с Донбасса. В селе 10 таких семей. Сотня домов пустует — молодежь выезжает, детей рождается мало. Эти помещения могли бы купить люди из Донецкой и Луганской областей, если бы им помогло государство.

На сайте объявлений "OLX" на продажу в Новых Мартыновичах выставлены 11 домов, стоят от 117 до 420 тыс. грн.

В амбулатории на ул. Полесской работают семейный врач, две медсестры и стоматолог. Здесь есть дневной стационар, аптека.

— Как началась медреформа, сельсовет выделил деньги на компьютеры, провели интернет. Имеем прибор наблюдения за давлением — его можно цеплять человеку, чтобы видеть показатели на протяжении суток. В прошлом году за местные и областные средства для врача купили автомобиль "Фиат". Теперь на вызовы ездим по Давидовскому сельсовету и по соседнему Грабаровскому, — рассказывает Наталия Дундук, 57 лет, медсестра семейной медицины. Заполняет журнал учета больных.

— Сравнительно с другими селами здесь люди больше болеют. Чернобыльцы 50-летнего возраста страдают артрозом коленей и тазобедренных суставов, холециститами. В 2004–2005 годах был всплеск онкологии по щитовидке: заболели несколько женщин лет 30.

Самые тяжелые больные — те, кто работал на пожаре ЧАЭС. Один мужчина имеет лучевую болезнь, повреждения сосудов, кишечника, заболевание кожи, кисты в почках. Ему нужно полностью менять суставы. Объяснить это можно лишь влиянием радиации.

Дети чернобыльцев болеют не больше одногодков. Состояние их здоровья контролируют специалисты, которые периодически приезжают в село.

В течение получаса в амбулаторию не заходит ни один посетитель.

По ступенькам в почтовое отделение поднимается 65-летняя Мотрона Кравчук. Она в малиновом платке, в руках — тканевая сумка. Ее муж Василий седьмой год болен раком горла. Семья продала дом сына, чтобы иметь деньги на лечение.

— Муж эвакуировал из зоны людей. Месяцами там сидел, а в документах написали, что был пять дней. Чтобы спасти от рака, врачи вырезали горло, щитовидку. Не может говорить. При этом получает 200 гривен ежемесячной помощи, — говорит.

— Мы часто вспоминаем дни чернобыльской аварии, — говорит почтальон Валентина Лишиленко, 46 лет. — Тогда, в субботу 26 апреля 1986 года, мы сажали картошку. На следующий день увидели серое небо — будто дождь надвигался. Через село начали ехать автобусы с людьми — не было как перейти дорогу. Мы догадались, что произошла авария.

— 4 мая всех сельских детей вывезли в Одесскую область. Я попала в санаторий в Ильичевске на Одесчине. Одежду забрали. Дали одинаковую форму — как у узников. Шли по городу в кинотеатр — с балконов люди смотрели, как на инопланетян. Бабушке не сказали, куда меня забрали. У нее от нервов выпало 12 зубов. Вернули домой перед новым учебным годом, — добавляет 48-летняя Галина Кучеренко, руководитель почтового отделения.

Асфальтированной дорожкой от школы идет дворник Вячеслав Самойленко, 50 лет. Переехал в Новые Мартыновичи в 1993-м.

— Поселились тут так же, как в Мартыновичах — своими улицами. Даже названия оставили: центр, Слобода, Венец. Сначала были, как из голодного края, — по лесополосам копали абрикосы, сажали шелковицы. На Полесье же росли преимущественно яблоки и груши. Теперь те абрикосы разрослись, что нужно выкорчевывать. Соседние села сразу нас не хотели — на этом месте были их колхозные поля. Но за эти годы переженились с полтавцами, имеем много сватов, — Вячеслав Сергеевич прищуривает от солнца правый глаз.

Ведет к 2-этажному дому — познакомить с гражданской женой Валентиной Майстренко, 53 года. Она работает учителем химии и биологии. Спускается со второго этажа. Лакированная деревянная лестница чуть слышно скрипит. Достает гостевые тапки, приглашает в гостиную. Садится на диван возле вышитых подушек.

— Славу знала давно, но сошлись семь лет назад. Он хороший, добросовестный, но запойный. Если бы не пил, согласилась бы расписаться, — Валентина Андреевна предлагает чай.

— После переезда учителя были нужны, я сразу получила работу. Сейчас для молодежи мест нет. Едут на заработки в Киев.

Старшие люди очень мрут. Полно пустых домов, в них лезут грабители. Пойдешь в магазин — только и разговоров о ценах на газ. Знаю женщину, которая на зиму переезжает к дочке, чтобы не топить. Я имею субсидию, и зимой сидим при 8 градусах. На пенсию виживать и отапливать дом — нереально.

Осенью делали мне сложную операцию по-женскому. Деньгами помогли и коллеги, и профсоюз районный, и сельсовет. Сама бы не вытянула. На перемены надеялась, когда пришел Ющенко. С тех пор президенты меняются, но с каждым годом только хуже. Вот Савченко появилась в политике — вроде за людей говорит, но я отчаялась.

Валентина Андреевна провожает к дверям, опирается на дверной косяк.

— Люди стали закрытые. Несколько семей переселенцев с Донбасса живут в Новых Мартыновичах. Их восприняли нормально, но помогать никто не кинулся. Не то, что мы одно время — пытались выручить друг друга. А может, тогда были более бедные времена. Теперешние переселенцы покупают дома, ставят высокие заборы. Люди видят это и понимают — справятся сами.

54-летний Василий Самойленко выходит из крайнего дома на ул. Шевченко. Был ликвидатором аварии на ЧАЭС. Имеет повышенное давление, перенес инсульт.

— Работал электриком на станции до аварии и после. 28 апреля 1986-го привезли в Чернобыль, трое суток набирали в мешки глину и песок. С вертолета сбрасывали на реактор. В июне нас перевели на саму станцию — вырезать кабели. Из бетонного хранилища выпускали работать по 2–3 минуты. Где много радиации — чувствовал сразу: сушило во рту, появлялся запах свинца и меди. Не бросал, потому что оплата шла в пятикратном размере. Через шесть лет почувствовал проблемы со здоровьем — гипертонию. От нее страдают все, кто хорошо хватанул радиации, — возвращается во двор хозяйничать около скота.

Через несколько домов живет 43-летняя Надежда Чегринец. Ее жилье граничит с двором переселенцев из Луганска. Выходит к воротам, идет по луже — обута в калоши.

— Зря говорят, что донецкие — плохие люди. Наши соседи сразу пришли знакомиться, на праздники заносят подарки. Как надо, на машине подвезут. Вон они поехали, — показывает на белый "Джили", едущий в сторону центра. — На Донбассе уже сколько детей убили. А Порошенко не может придушить. Допускает такое.

За перекрестком на самодельную трость из светлого дерева опирается Екатерина Онищенко, 71 год. Последние полтора года живет одна. У ее ног ластится серый котенок с ошейником от блох.

— С тех пор, как дед умер — стало трудно. Раньше одну пенсию тратили на лекарства, за вторую жили. А теперь из своей выделяю 300–400 гривен на пилюли от сахарного диабета. Когда нужно ехать в больницу — машину нанимаю за 200. А всего получаю 1660. Отказалась свиней держать, нет здоровья. Страшно подумать, что будет дальше в Украине. Думала, за нас Ляшко постоит. Но говорят — он тоже врун.

×