51-летняя Валентина Комаровская из райцентра Гайсин на Винниччине умерла 14 мая. Четыре дня покойница находилась в квартире.
— Она весила килограммов 25, — вспоминает районный судмедэ ксперт Александр Лебидь, 40 лет. — Так выглядели узники концлагеря Освенцим. На обтянутых кожей костях мухи отложили личинки, в некоторых местах тело выели вши. Женщина умерла от последней стадии истощения. После анализов можно будет говорить, заморили ее голодом или высушила болезнь. Одно известно: никакого рака у нее не было.
Валентина Комаровская жила в двухкомнатной квартире с 17-летней дочкой Оксаной. Раньше работала воспитательницей детского садика. После родов сидела дома. Муж Николай оставил жену, когда дочке не было и года.
— Валя была хорошей девушкой, — говорит 52-летний Александр Кучеренко из горисполкома. — Мать Рая везде ее за руку водила. Боялась, что кому-то понравится. Искала ей мужа-короля, а получила разведенного Колю из Гайворона. В 27 лет Валя взяла у коллег свадебное платье, туфли, и убежала в Гайворон на свою свадьбу. Потом ее отец приходил к нам, писал жалобу на зятя Михаилу Горбачеву. Расписал на 120 листков!
— Немного странная у них семья, — рассказывает соседка 70-летняя София Пихович. — Как только нестабильность в стране началась, они как с ума сошли. Валя не могла найти работу, ее мать начала на мусорниках буты лки собирать, мертвых котят домой приносила. Она библиотекарем в военной части работала. Когда сократили в 1998 году, Рая взяла и повесилась. Ее муж Михаил переживал, через год слег и умер.
После смерти родителей Валентина почти не выходила из дома, соседей не пускала. Последние пять лет у нее нарушилась координация движений. В 2003-м получила вторую группу инвалидности из-за шизофрении.
— У Вали было высшее педагогическое образование, — продолжает Кучеренко. — После рождения Оксаны у нее произошел родовой психоз. А когда умерли родители, болезнь осложнилась. Когда ее везли в больницу, затягивала платок на шее.
Пока Валентина лечилась, Оксану перевели в школу-интернат. Девушка училась там до девятого класса. Два года нигде не учится и не работает.
На скамье через дорогу от дома сидят соседки.
— В этой семье все немного странные, — машет рукой 76-летняя Валентина Крупьянкова. — Несу с дачи помидоры, огурцы. Думаю, дам им, пусть хоть что-то поедят. Так они в жизни не откроют. Они и почтальоншу не пускали. В больнице дали справку, что Оксана может получать Валину пенсию. Она забирала деньги через щель.
— Тело уже вонять начало, я слышала запах в подъезде, — присоединяется к разговору 57-летняя Нина Химич. — Думаю, она умерла еще до пенсии, а дочка хотела еще деньги получить. На похороны ни копейки у нее не было. С людей собирали, родственники дали.
Оксана Комаровская возвращается домой после обеда. С подругой несут пакет моющих средств, планируют убирать квартиру. У девушки румяные щеки, белые покрашенные волосы и большие зеленые глаза.
— Разве правильно обвинять несовершеннолетнего ребенка, у которого теперь нет мамы? — начинает плакать. — Социальные работники не приходили, соседи тоже. Спрашивали только иногда. Почтальоншу не пускала, потому что в квартире бардак. Мама болела, старые вещи после де душки собирала, не давала выбросить.
Фотографироваться Комаровская отказывается.
— Мне здесь еще жить, а меня позорят, — объясняет. — Я маму кормила, супы, борщи готовила. У соседей одалживала, потому что не было денег картошку купить. Мама сладкую воду любила, это для нее было все. Мама для меня святое, а теперь говорят, что я ее не кормила. Я даже интернат бросила, потому что ей уход нужен.
На обтянутых кожей костях мухи отложили личинки
Оксана всхлипывает. Выносит в коридор старые фотографии. Уверяет, что мама умерла от рака груди 17 мая.
— Захожу в комнату, а она на полу лежит, — говорит тихим голосом. — Я испугалась. Не говорила никому, тетю из Умани ждала. Ночевала у друзей. Теперь мне друзь я будут помогать. На биржу стану, субсидию на квартиру оформлю, хотела бы парикмахером быть.
Милиционеры не обвиняют Оксану в смерти матери.
— Нас интересует, отчего умерла женщина, — говорит Василий Лещенко из райотдела милиции. — Возможно, не могла есть из-за психического состояния или ее истощила другая болезнь. Не будем зазря травмировать подозрениями психику дочери.
8 
35413
Комментарии