Российский режиссер Андрей Некрасов, 47 лет, в клубе Киево-Могилянской академии показал свой фильм "Недоверие". Эта лента — о взрыве на улице Гурьянова в Москве в 1999 году. Именно после него началось восхождение на политическую вершину президента России Владимира Путина.
— Моя героиня потеряла тогда любимого, — рассказал режиссер. — Она подозревает, что все было не так, как говорит власть.
Договорить Андрею не удалось: в микрофоне исчез звук. Он постучал по нему ладонью — не работает...
— Ну и черт с ним! — махнул рукой. — Зачем говорить — смотрите!
Некрасов занял место в зале, и через несколько минут исчез.
Мне важно выйти на тех, кто говорит, что помаранчевая революция — зло для России
— Андрей в подсобке, — объяснил организатор показа. — Он только что из аэропорта, из Финляндии. Отдохнет несколько минут, а затем сразу к вам. Может, немного вина?
Я отказалась. Через несколько минут Некрасов действительно появился. Он был в черной кофте поверх гольфа и бежевых вельветовых брюках.
— Я весь ваш, — мило улыбнулся.
Мы сели на первые попавшиеся стулья в коридоре. Андрей объяснил, что информация на афишах "Недоверия", расклеенных по всем углам Могилянки, с штампом "Фильм запрещен в России" — не точная.
— Официально его никто не запрещал, — сказал он. — Но государственные каналы ОРТ, РТР и НТВ заявили, что российскому зрителю это не интересно.
Некрасов приехал в Украину снимать фильм об убийстве Гонгадзе и отравлении Ющенко.
— Как россиянину, — объяснил он, — мне важно открыто выйти на тех, кто говорит, что помаранчевая революция — зло для России. Почему это зло? Пусть те, кто говорит, что Ющенко намазался кремом или переел суши, раскроют свои карты.
Но это будет ваша частная, субъективная оценка.
— Когда один политик узнал, что ленту финансирует Фонд гражданских свобод, заявил: "Березовскому и его режиссеру я ничего не дам". Подчеркиваю, — раздельно проговорил Некрасов, помогая себе рукой, — я аб-со-лют-но независимый. Я много снимал и на Западе, и в России. И наименьшее давление чувствовал со стороны фонда Березовского.
Вы знакомы с Березовским лично?
— С Березовским? Я? — Андрей заерзал на стуле. — Знаком. Интересный человек, хм..., —неловко улыбнулся режиссер. — Вопреки тому, что о нем говорят в России, он имеет шарм. Или сила денег, или личность. Я бы не разделял. Березовский шахматист по жизни. Напрасное дело ему льстить — все равно ни копейки не даст. Кстати, — Андрей поднял палец, — он не дал мне денег на несколько проектов.
Однако недавно фонд Березовского объявил, что выделит на фильм Некрасова об отравлении Ющенко грант в размере 100 тысяч долларов.
— Если бы такой человек, как Березовский, был при власти, — я за Россию не волновался бы!
Когда вы виделись в последний раз?
— А это важно? Ну, пару месяцев назад... или даже больше.
Еще буду снимать фильм "Век безумия", о распаде СССР. Это международный проект — в съемках задействованы американцы, финны... Ваш 5-й канал тоже принимает участие.
Считают, что прибалты, пусть уже — хрен с ними, а вот Украина — наша
В Украине меня интересуют борьба за независимость и репрессии в 30-е. Буду снимать в Быковне, на Соловках. Это что-то наподобие холокоста...
У нас это называют "расстрелянное возрождение".
— "Расстрелянное возрождение"? Хорошо, — Андрей сосредоточенно смотрит в угол и молчит. — О голодоморе я тоже буду снимать, — наконец говорит. — Для России это тоже табу. У нас до сих пор имеется тенденция прославлять империю. Считают, что прибалты, пусть уже — хрен с ними, а вот Украина — наша... Я не ангел, — он развел руками. — Во мне тоже империализм сидит. Но я не люблю, когда не верят, что украинцев истребили даже больше, чем евреев. Говорят: "Ну ты загнул!"...
У меня зазвонил телефон. "Перепрошую?.." — извинилась я.
— Простите — что? — переспросил Некрасов. — Я вас не понял.
Меня предупредили, что с вами надо разговаривать на русском языке, т.к. вы говорили, что "украинский язык противный и непонятный".
— Кто это сказал?! — срывается с места Андрей. — Я оче-е-нь хочу выучить украинский. Если бы знал его, жил бы здесь, — он приложил руки к груди. — Демократия для меня не лозунг. Сейчас в Украине более комфортно, чем в России.
Какими языками вы владеете?
— Английским, немецким, французским. Шведскийболее-менее выучил. Кстати, он очень легкий.
Легче украинского?
— Знаете, — весело посмотрел он. — Если бы в Париже я не разговаривал по-французски, мне бы никто не ответил. Я много работаю за границей. Кстати, снимаю фильм о кинорежиссере Андрее Тарковском.
Вы были его учеником?
— Нет. — Я был с ним знаком последние полтора года его жизни. Думаю, он болел раком. Мы этого не знали, но он кашлял очень сильно. Я был в Лондоне. Узнал, что он там, и "подлез", — Андрей прогнулся, как кот. — Сказал, что журналист и хочу взять интервью. Солгал, вроде бы для немецкой газеты — чтобы он не мог проверить.
Этой весной мы пытались экспортировать в Питер революцию
А он был чудаком, — вздыхает Андрей. — Мог вот так идти по улице, — обхватывает руками лоб, — и бубнеть: "Нет, надо оставить след! Ну нельзя же просто умереть..." Безумный гений! Теперь таких мало. В Москве сейчас все боятся. Даже не из-за политики. Люди боятся потерять свои "мерседесы", деньги. Я не завишу от этих подлецов, — он забросил ногу на ногу.
Вы заявляли, что у вас плохие отношения с российской властью.
— Иногда они за мной следят. Я снял фильм об адвокате Михаиле Трепашкине, который рассказывал о коррупции в ФСБ. В день показа кассета с материалом исчезла из кофра, среди сотни других кассет.
Как родные относятся к вашим проблемам?
— Я им говорю, что это не та стадия, когда надо бояться, — ответил он после короткой паузы. — Политические репрессии начинаются, когда наталкиваешься на крупняк. Россияне — циничный народ. Болтовня, — он машет ладонью возле рта, — их не интересует. Деньги! — громко воскликнул Некрасов. — Ну, может, еще нефть. А я всегда был одержимый свободой.
По-видимому, протестовали в студенческие годы?
— Да. Я бунтарь! Еще в девятом классе на собраниях требовал свободы. Из райкома пришли люди и начали чуть ли не совета спрашиваться. Хотели приобщить к сотрудничеству... или что-то в этом роде, — он машет рукой, будто отметает ненужное. — В театральном институте предлагали сотрудничество с государством на идеологическом фронте.
Ну, сначала было интересно с ними поговорить, безусловно... Но когда они понимали, что провоцирую их, — закрывались. Я знаком с теми, кто "подсел" на агентурные отношения в 90-х. Технарей всегда рекрутировали. Сейчас это опять модно в России. Считается, что спецслужбы чисты. Меня это раздражает, — он "разрубил" воздух сверху книзу, —поскольку такая атмосфера несвободы — она не артистична. Россия становится грустной страной. Наше кино — это сочетание денег и третьесортных идей, провинциальности и михалковщины!
Кроме кино, чем еще занимаетесь?
— Пишу, — повеселел он. — Закончил книгу "О смысле русского бунта". Она публикуется в Украине, поскольку наше издательство отказалось. Нам говорят, что "бунт бесмысленный и бесспощадный", а я написал "о смысле бунта", понимаете? Я чувствую, что в России что-то произойдет. Эти выборы 2006-го — они не пройдут просто так.
Некрасов отпил из пластикового стаканчика минералки.
Россияне — циничный народ. Болтовня их не интересует
— Этой весной, вместе с продюсером Ольгой Конской, мы пытались экспортировать в Питер революцию. К нам должны были приехать "Океан Ельзи", "Вопли Видоплясова", но... — с сожалением хлопнул в ладони, — нас "вырубали". Вынесли плакать "Бей оранжевых!", "Хохлы — вон!". А потом наш спонсор испугался. Просил никогда не вспоминать, что мы вообще знакомы, — засмеялся режиссер.
С кем из зарубежных деятелей искусств дружите?
— Дружу с английской актрисой Ванессой Редгрейв, которая сыграла в "Гарри Поттере". Очень этим горжусь. Мы можем на вечер взять бутылку вина, а потом — другую. Но она много курит...
А вы нет?
— Вообще — нет, но с ней — да. Она не просто звезда, а интеллектуальный человек. Мои друзья — британский актер Гарри Олдмен, прекрасный шведский режиссер Рой Андерсен. Не могу сказать, что дружу, но уважаю Киру Муратову. Начал дружить со Славой Вакарчуком. Клип ему сделал. Ну, к этой песне... — поет по-украински, — "Я вважав би, що ти...є-є..". Слова забыл, — огорчается он. — А Слава дал музыку для моего фильма "Любовь и другие ужасы".
Комфортно чувствуешь себя на родине?
— Не очень. Раньше, когда ехал на машине с Финляндии в Россию, на границе кричал: "Наконец я дома!", — он аж подскочил на стуле. — Сейчас кричу то же самое, когда еду в обратном направлении.
7 
1
Комментарии