Под столичным Печерским райсудом с прошлой пятницы, 5 августа, стоят палатки. Это — общественные приемные народных депутатов. Во вторник под вечер за несколько метров оттуда разговаривают две женщины.
— Вашингтон сегодня сказал: "Юлю отпустите!" — говорит 62-летняя Екатерина Филипповна.
— Правильно, Юля же на людей не бросается, — поддерживает 60-летняя Екатерина Вильчинская. — Вообще судить нужно Януковича — за "Межгорье".
— Думала, поживет еще Украина, а теперь такие черные дни наступили, — вздыхает собеседница.
— И пока вот такие будут стоят за заборами, — Вильчинская показывает на "беркутовцев", что курят под автобусом, — ничего не изменится. Это же двоечники вчерашние — ни географии, ни дважды два не знают. Мне один сказал: "Будет приказ — буду бить". Бандиты!
— Они же слезоточивый газ вчера пустили. Налетели в масках, как вороны черные, всю землю укрыли. Люди на асфальт падали. Сколько потом здесь понаходили часов, очков.
К "бютовцу" 42-летнему Виктору Уколову подходит митинговальшица в вышиванке. Держит плакат с Юлией Тимошенко.
— Обратитесь как депутат, чтобы меня поменяли на одну из тех женщин, которые сидят с Юлией Владимировной, — просит. — Посадите меня — буду знать наверняка, что нашу Юлю не обижают.
— Спасибо, в меня еще много работы, — отвечает нардеп и уходит.
— Как там Донбасс? — обращается человек около палатки к 46-летнему Павлу Смоликову из Макеевки.
— Донбасс уже полтора года стоит раком, — отвечает тот. — И уже начинает это понимать. Люди в Донецке, которые раньше за "Регионы" рвали на себе майки, сейчас, как в японском выражении, "атомулиядала". В переводе на русский — "испытывают сомнения".
В девять утра в среду на центральном рынке райцентра Каменка на Черкащине продавцы хозяйственных товаров завтракают. 62-летний Александр Поляков отодвигает на край стола гаечные ключи. Ставит бутылку самогона, разворачивает газету и выкладывает помидоры, сало, черный хлеб.
— Я, наверно, хлопцы, буду переходит на торговлю презервативами, — выпивает рюмку, кривится. — Азаров сказал, шо будут дорожать, то я закуплю пока дешевых. Пару ящиков.
— Ты, Сашко, много болтаешь! — отвечает рыжий мужчина лет 50. — Только с твоей Юлькой разберутся, к тебе придут.
— Не бойся, Коля, — вытирает жирную от сала бороду их сосед. — Америка не даст посадить. Ох и хотел бы я посмотреть, как Юля будет рвать этих донецких, когда к власти придет.
— Да никто ее, хлопцы, оттуда не выпустит. Здесь же личная ненависть, дело чести. Донецкие порожняк не гонят.
Среда, 9.10. 63-летняя Мария Ярмола садится на кровать в палате в хирургии Львовской областной клинической больницы. Сбрасывает платок, переводит дух. Она только что исповедовалась в часовне в подвальном помещении отделения. Туда ежедневно в 8.00 приходит священник.
— Слышите, за Юльку правил в сейчас. Говорит: помолимся за ее освобождение, — рассказывает. В палате еще трое больных и двое молодых посетительниц. — И мне выйти хотелось, но еще не причастилася. Ну как это можно кому-то навязывать мнение? А если я не хочу за нее молиться?
— Ну верно. Религия должна быть отдельно от политики, — поворачивается на бок седая женщина напротив.
— Ну вы посмотрите, как она себя в суде вела. Какой то пример для людей? — продолжает Мария Ярмола. — Если каждый начнет себе такое позволять — не встать перед судом, потому что тот судья глупый, а тот взяточник, то суда вообще не будет. Уже какой есть, такой есть, а зачем вы ему диплом дали?
— Да я вот прочитала газету, где она есть, — тянется другая пенсионерка к тумбочке около кровати. На ней — миска, бутылка молока, вата, старый мобильный "Нокиа". — Нет где-то. Где я ее дела? Ой, вероятно, в холодильник печеный кабачок завернула. Ладно. Пишут, что она в камере с телевизором и холодильником сидит. Как на курорте. А моего внука недавно задержали за то, что пиво на улице из коллегой пил. Так даже по мобильному не дали звонить, пока в райотделе протокол писали.
— А мне вчера врач обещал, что операция пройдет хорошо, чтоб я не переживала. Но говорит, что такой красивой, как Тимошенко, меня не сможет сделать, — смеется худая женщина в ночной рубашке на третьей кровати. Ей должны оперировать ногу.
— Да какая она там красивая? Наколотая, аж глаза заплыли, — говорит вторая. — Разве это не видно? Если бы те деньжищи, что имеет, людям отдала, то скольким бы могла помочь! А она на свою морду тратит.
— Не говорите такого, пани Оля. Я Юльку не защищаю. На государственной работе работаю, так когда она премьером была, мне ни на копейку зарплаты не подняли. А Янукович пришел — и уже 200–300 гривен надбавки есть. Но он не просто так это все делает. Хочет показать, что он здесь царь и бог.
— А я знаете, за что Юльку не уважаю? — перебивает 57-летняя Екатерина. — Что она свою единственную дочку за иностранца выдала, еще и разведенного. Если бы она была настоящая патриотка — то отказала бы ребенку. Так как и внучки ее не будут иметь украинского гражданства. Тот музыкант бородатый разве такое позволит?
Среда +40°С. В троллейбусе маршрута №8, который едет из центра Донецка через реку Кальмиус, люди мокрые.
— Фу, задохнусь, и когда уже кончатся эти тропики? — обмахивается газетой женщина лет 50 с черными усами над верхней губой. — У Юли, небось, в камере кондиционер работает.
— А по телевизору сказали, оная с простыми женщинами сидит, — говорит ее седая соседка.
— Это вряд ли. Янукович ее для отвода глаз послал в тюрьму, — присоединяется худой мужчина в очках лет 45. — У них сценарий: ты пока посиди, Юля, а тогда вместе будем кидать лохов. Там одна банда — перед телекамерами они скубутся, люди за них сердца рвут. А они портфели поделили и друзья взасос. Думаете, Юлька с Януковичем на днях рождения не гуляют один у одного?
— Да, ничему нельзя верить, — соглашается седая женщина.
— Идет банальная политическая расправа. Они глупые, как пробки, и только укрепляют электорат при Тимошенко, — говорит немолодой человек своему товарищу. Они сидят на скамье в Городском саду в центре Одессы в среду, 10 августа. — Если так и дальше продолжится, то Тимоха выиграет парламентские выборы, даже сидя в тюрьме.
— Топорно работают — это не "мурку" лабать на рояле, — отвечает собеседник.
— Ситуация меня тревожит, — говорит женщина лет 40 своей подруге, гуляя ул. Дерибасовской. — Сажают всех, только не "регионалов". То, что сейчас происходит, уже повод арестовать Азарова и Яныка. Но никто этого не сделает.
— Скоро власть поймет, что с арестом погорячились. Ситуация не улучшится ни завтра, ни послезавтра. Никогда. Раньше за это на Юльку валили, а теперь на кого? Скоро ее отпустят.
— Ввезли сердешную в неизвестном направлении в автозаке, — рассказывает на Привозе продавщица чулок соседке, которая торгует нижним бельем. — Кто-то бросился под колеса, но его вытащили.
— Теперь Тюльке (Тимошенко в Одессе называют Киса, Бабушка Тыква и Тюлька. — "ГПУ") азбуку Морзе придется освоить, чтоб с Луценко переговариваться, — присоединяется к разговору мужчина, который продает посуду. — Если бы так кто-то другой вел себя в зале суда, его бы дубинками забили.
— Говорят, ближе к выборам всех пересажают. На очереди Яценюк, — говорит женщина, которая разглядывает чулки.
— Кролика не тронут. Обвинения в Холокосте никому не нужны, — отвечает продавец посуды.
— Ну теперь оная точно будет президентом, — отзывается женщина из палатки с одеждой.
— Да уж, урка-президент становится славной национальной традицией украинцев, — заканчивает разговор продавец посуды.
3 
1
Комментарии
217