Баба Глаша ежедневно попрошайничает на Контрактовой площади в Киеве. С одноразовым стаканчиком стоит под ларьком с сигаретами.
Бабушка маленькая —где-то метр шестьдесят. Сгорбленная. Одета в черную старенькую шубку-"плюшку", выцветший голубой платочек и дешевые китайские сапоги из клеенки.
Предлагаю ей сделку: я угощаю ее обедом, а она рассказывает о своей жизни.
— Ну, как я пойду? — пищит бабка тоненьким голосом с московским акцентом. — Мне стыдно.
Однако крепко хватает меня под руку, сжимая в другой свой стаканчик с мелочью.
Заходим в "Домашнюю кухню".
Ставлю на стол тарелку с борщом со сметаной, две пампушки с чесноком, большую порцию риса с грибами, два куска хлеба, сок.
Сколько вам лет? — спрашиваю.
— Не помню, — вытягивает верхнюю губу с седыми усиками. — Память плохая. Где-то 82–83. Ну — под девяносто. Напишите — 84.
Где вы живете?
— На улице Лайоша Гавро, — отвечает с полным ртом. Зубов у старухи мало, и капуста из борща летит в разные стороны.
С кем?
— Пустили меня, Нина и Максим. Они взрослые уже, своих детей имеют. Денег я им не плачу. Квартира большая: в одной комнате отдыхают, в другой едят, а в третьей сплю я.
Вы не киевлянка?
— Я из России, — энергично жует хлеб старушка. Крошки падают на поднос, пол, ее плюшевую шубку. — Из города Юрьевец Ивановской области. Звать меня Глафира Лузина. Мы там с мужем жили, а потом он умер, и я приехала в Киев. Потому что ко мне начали лазить парни взрослые, стучать ночью в двери. Я очень боялась, что дом ограбят. Как мужа звали, не помню уже, давно это было. Как-то же его звали, — справедливо замечает. — Дима, — вдруг вспоминает. — Кем работал — не знаю. А я была... диагноз ставила животным. В ветеринарной клинике.
В церковь мне ходить нельзя
Почему оставили Россию?
— Потому что там никого не осталось. А здесь двоюродная сестра была — правда, давно. В Киеве еще жила моя дочь с зятем. А дальше как-то очутилась на Лайоша Гавро. Кто-то, по-моему, меня туда привел. Вот и живу.
А где ваши дети?
— Дочь Елена, а сын... не помню, как звали. Она умерла, а он в России живет.
К нему не хотите вернуться?
— Ну, он ведь уже не сын, а мужчина, — не поднимая глаз от тарелки, говорит. — Вдруг бы женился, дети бы пошли. Я бы мешала.
Не хватает вам пенсии?
— Пенсия у меня меньше 100 гривен. А просить начала сразу, как муж умер. Ну, иногда 50 копеек дадут, а кто-то и 10 гривен не пожалеет, — берется за рис. — Трачу деньги только на еду: крупы, макароны. Хлеб обязательно покупаю. А в воскресенье дома сижу. Но телевизор не смотрю. Страшно мне. Вдруг кто-то залезет! Как тогда в России.
Вы в Бога верите?
— Не! В церковь мне ходить нельзя. Я там очень сильно кричу и на пол падаю. Я и не хочу кричать, а оно само — изнутри. И бросает меня на пол. Это бесы во мне! — она спокойно дожевывает хлеб. — Поп мне говорил не ходить в церковь, потому что люди боятся.
Чего вам в жизни хотелось бы — много денег?
— Не, та вы шо! — поправляет голубой платок. — Я больше всего хочу спать. Ой, не спать, — смеется. — Забыла слово. Сдохнуть хочу! Зачем же в таком возрасте жить?
После обеда бабы Глаши возле ларька с сигаретами не было.
1921 — родилась в Ивановской области, Россия
1940 — вышла замуж за Дмитрия
1993 — умер муж
1994 — приехала в Украину, начала попрошайничать
2 
1
Комментарии