Ольге Крысюк 77 лет. Худенькая, седая, энергичная старушка в шелковом оранжевом шарфике поверх зимнего пальто. Мы встретились на столичном железнодорожном вокзале. Она приезжала в Киев, а теперь стоит в длиннющей очереди за билетом: возвращается домой.
— Мой отец был активным участником УПА, смолоду был в сечевых стрельцах. А в 45-м его осудили как кулака. Но он не был кулаком. Имел семеро детей. А москали пришли в Галичину и начали взимать огромные налоги: за яблоню нужно было заплатить 60 рублей, за куст смородины — 50. Забирали все — хлеб, молоко, картошку, свеклу. За один улей отец заплатил 100 рублей налога. Поэтому потом пришлось уничтожить любимых пчел-кормилиц. Когда зимой выносил ульи на снег, лишился чувств. Мама думала, что умер.
Когда отца забрали, ко мне пришел двоюродный брат и сказал: "Хватит, Оля, играться, собирайся на курсы медсестер. Идут жестокие бои..." Курсы были в Крыевке под Звенигородом. Я там училась на операционную сестру.
В 47-ом наш проводник крук сообщил, что боевка распускается, уходим за границу. Я перешла в подполье. А через два года кагэбисты меня арестовали.
— Вас выдали односельчане? — спрашиваю.
— Пришел некий Петр Кучма одалживать масло. А я как раз несла обед ребятам в схрон во дворе... За двором установили наблюдение: двое кагэбистов сидели в колодце — положили доску на сруб.
В соседнем кабинете забили арестованного, следователю стало не до меня
Жизнь подпольщикам спасла моя собака Рекс. Он еще до прихода партизан ужасно радовался и заранее вызывал меня из дома. Вот и в тот вечер прыгает, стучит в двери хвостом. Я бегом с Рексом на околицу села, навстречу ребятам, предупредила о засаде... Один из них уцелел, живет сейчас во Львове.
После ареста мне содрали с головы все волосы. Но я молчала. Тогда бросили в карцер. Воды по колени, а они еще ведра три льда подбросили. Два дня выдержала. Подлечили немного — и опять на допрос. Завели к следователю, он и говорит:
— Топи печь, да так, чтобы аж красной была. Будешь молчать — сядешь на печь.
К счастью, меня это не коснулось. В соседнем кабинете забили арестованного, следователю стало не до меня.
Потом — лагеря под Иркутском. Работала на лесоповале. Отсидела всего семь лет. Хрущев освободил.
Пани Ольга показывает свидетельство участника боевых действий, справку об освобождении из мест лишения свободы. Говорит, что в УПА ее псевдо было Звезда.
После освобождения работала на шахтах Донбасса, потому что на другую работу не брали. Когда позволили вернуться в Западную Украину, перебралась с мужем в Червоноград. Работала и на шахте. Вырастила шестерых детей: трех своих и трех чужих — двух соседских сирот и одного интернатовского парня.
Живет пани Ольга на минимальную трудовую пенсию — 361 грн. Плюс 10 грн так называемых лагерных, которые доплачивают ежемесячно.
На вокзале ее провожают киевляне Рудницкие — Петр Викторович и Мария Степановна. Они познакомились и подружились в прошлом году на Майдане. Дарят оранжевой старушке два киевских торта и дают на дорогу пакетик с бутербродами.
— Помогите через газету пани Ольге, — просит Мария Степановна. — Ведь осталась без крыши над головой. Ее мужу не понравилась революционность жены, поэтому в конце концов пришлось уйти из квартиры. Живет сейчас то у одной подруги, то у другой. Может, кому-то нужен присмотр — бабушки или дедушке — за унаследование жилья?
1 
1
Комментарии