В Институте онкологии в Киеве больные раком дети учатся лепить из глины и рисовать. Каждую среду из Житомира к ним приезжает художница Елена Гузенко, 36 лет. Собираются они прямо в коридоре, на первом этаже, в онкоцентре.
За столом сидят три девочки и четверо мальчиков. Девочки в косынках. Стол заставлен баночками гуаши. В обрезанных пластиковых бутылках из-под лимонада — грязная вода и кисточки.
5-летний Сергей ожидает, пока Елена нарисует ему на кухонной дощечке рыбу. После химиотерапии у него понемногу отрастает светлый чуб. Сергею не сидится на месте: он срывается и мчится в соседнюю палату. Выводит оттуда маму. Садится на скамейку спиной ко всем, раскладывает перед ней краски.
— Мам, бери воду...
Елена энергичным движением отбрасывает кудрявые волосы, ниспадающие на лицо.
— Он сам должен это делать! — супится.
— Хотела, чтобы он не испачкался, — оправдывается женщина. — Вчера только постирала один костюм, сегодня — второй. Дождь на улице. Не сохнет. Сереж...
Малыш сосредоточенно ставит на рыбе крапинки.
— Ладно, рисуй! — вытирает женщина слезы в уголках глаз.
— У моей хорошей знакомой из Житомира здесь умер трехлетний ребенок, — объясняет Елена. — Поэтому я здесь. Эти дети не ходят в школу, почти не развиваются.
По коридору проносится инвалидная тележка с белокурым парнишкой. Ее толкает Сергей. Останавливается возле стола.
— Все! Слезай, — заявляет Сергей, — бензин закончился.
Возле 11-летней Кати сидит Марина, 7 лет, — девочки разрисовывают шкатулки. У Марины острые плечики, она заметно сутулится.
— Что ты любишь рисовать? — спрашиваю.
— Котика, — надувает губки. — У меня дома есть котик и два пекинеса. Их зовут Даша и Джеря, а кота — Рыжик. Противный, но я его учу, когда дома бываю... Я в школу передала учительнице дощечку с калиной. Она подумала, что это какой-то мастер сделал, — Марина втягивает голову и стыдливо улыбается.
37-летняя Людмила Буряк привезла Марину в Киев из Пятихаток. Заболела девочка в пять лет.
— В школу недельку всего ходила, — вздыхает Людмила. — Принесла 12 баллов за стихотворение. Врачи думали, может, ангина — у нее шея опухла. Пошли на УЗИ, а там говорят, что три сантиметра опухоли снова появилось.
Входим в четырехместную палату. На двух кроватях, отвернувшись к стене, лежат дети. Люда быстро убирает с постели миску с макаронами и кусочком курицы. Еда едва начата.
Мы уже и машину продали, и заняли денег
— Вот Маринка! Ох, едок! — говорит укоризненно. — Она сейчас после химиотерапии. Не знаем, чем ее уж и кормить. Стараешься, чтобы она что-то хорошее ела... По 100 г берешь, потому что все дорогое. Вчера у нее спинка разболелась: лимфоузлы увеличились до трех сантиметров. Я пошла, врача спросила, а она говорит: "Таблетку дай". Дала... Ее раз пять рвало.
— А где вы в Киеве живете? — спрашиваю.
— Здесь. На одной кровати спим, — улыбается горько. — Мы уже привыкли: по больницам с 2003 года. Она держится, но ее организм... — опускает глаза. — Ей питание нужно хорошее, а наше состояние не позволяет. Я приехала сюда с сотней гривен. При больнице есть церковь, местный батюшка дал еще 300. Это все, что у меня есть... — говорит растерянно.
Одна химиотерапия этой семье обойдется, по меньшей мере, в три тысячи гривен.
— Мы уже и машину продали, и заняли денег. Зарплата у мужа маленькая — 500 гривен. Еще на Маринку выплачивают 280. Это чепуха, — обхватывает голову руками.
Вдруг лицо Людмилы светлеет.
— Сейчас я вам фотографии покажу, — говорит. — Марина у меня средняя. Старшей — семнадцать, она уже выпускница, а младшей — шесть будет. Это мы ездили на концерт. А эта девочка — Маринина подружка, умерла четвертого числа. Их домой отпустили, а она умерла. Родители девочки позвонили, а она услышала тот звонок.
А вот Маринка, — продолжает, — картофель в зубах держит. А вот мой муж — мячик шьет. У нас такая подработка: мячик стоит 5 гривен, ну 10. Он осмотрщиком вагонов на железной дороге работает. Пробежит по вагонам, а затем хватается шить. За ночь ему нужно 30 поездов обойти.
Маринина мама говорит, что будет благодарна за любую помощь ее дочери.
— Она у нас послушная! Когда ей было пять лет, я трехлетнюю сестренку не боялась на нее оставлять... Любит танцевать, поет вовсю. Бывает, включит музыку и объявляет, что сейчас будет выступать Марина Кучмова. Чего она себе такой псевдоним придумала?
Выходим в коридор.
— У меня здесь один папа рисовать начал, — рассказывает Елена.
Показывает натюрморт на старом больничном шкафу. На нем изображена стеклянная ваза с зеленым виноградом.
1 
1
Комментарии