— Умер в реанимации. У него был цветник болезней, а главная — онкология. Она его съела, — 2 июля возле Союза писателей в столице обсуждают смерть прозаика Анатолия Димарова. Его не стало 29 июня. Умер 92-летним в больнице "Феофания". Димаров — автор романов "Идол", "И будут люди", "Боль и гнев". За последний получил Шевченковскую премию.
— Будешь на кладбище? Людей мало, лето, мертвый сезон, — обнимает мужчину с седой челкой издатель и писатель 67-летний Михаил Слабошпицкий.
Он в черной вышиванке стоит среди нескольких десятков людей, которые ожидают катафалк. Тот застрял в пробке.
— Фамилию Димаров услышал впервые от родителей. Потом читал его романы в школе, а позже мои дети росли на его книгах. Мы подружились после того, как на меня наехал партком союза, а он вступился. Многим помогал, — рассказывает Слабошпицкий. — Когда Димаров возглавлял издательство "Советский писатель", как-то не пускал в отпуск редактора Галину Мужицкую. "Пока твой отец, секретарь Полтавского обкома партии, не устроит нам охоту", — говорил. Поехал вдвоем с Мушкетиком на его машине. На границе с Полтавщиной их встречают девушки с хлебом-солью. Оказывается, секретарь предупредил: будут товарищи из Киева. А кто именно, неизвестно. Может, министры. Димаров забрал хлеб, его чуть ли не на руках понесли в охотничий домик. А про Мушкетика спрашивают: "А это кто?" "Мой водитель", — отвечает Димаров. Мушкетика завели в комнатушку, какая-то женщина дает ему пирожки и говорит: "Попробуй, сынок, что паны едят".
Слабошпицкий говорит, что общался с Димаровым в последний раз месяц назад.
— Лет семь он болел онко. Жена Евдокия Несторовна лечила его травами и всем чем можно. Последние дни Анатолий Андреевич не мог говорить. Это была долгая агония.
Подъезжает катафалк. За ним идет вдова 89-летняя Евдокия Несторовна, опирается на руку 75-летнего Михаила Наенко, литературоведа и соседа Димаровых. Видно, что женщине трудно идти, у нее больные ноги. Одела шерстяной костюм и черную шаль с блестками.
— С женой они 65 лет вместе. Не знаю более гармоничной пары среди писателей, — говорит 77-летний писатель Владимир Базилевский.
Вдова улыбается каждому, кто подходит. Благодарит, что пришли, интересуется, как дела.
В зале без окон к лакированному гробу подносят две корзины цветов, рядом ставят венки. В комнате рассаживаются на стульях около сотни людей. Заходит друг умершего писатель Юрий Мушкетик, 85 лет.
— Среди наших наистарший Романовский остался, ему 95 или 96. Так в карты еще играет, — садится возле Михаила Наенко. — В Ирпени мы отдыхали вместе в доме творчества. Один наш коллега любил после завтрака выпить стакан коньяка и завалиться спать. Димаров сбегал на хозяйственный двор и привел за уздечку рябую кобылу. По ступенькам завел ее в комнату к тому коллеге и привязал. Она: фрр. А тот проснется и думает: а, приснилось. Так несколько раз. А потом как выскочит: ребята, у меня белая горячка — кобыла мерещится! Димаров его успокаивает: бывает, пойди погуляй в лесу, пройдет. Тот прошелся, успокоился, а Толя между тем кобылу вывел. Коллега заходит в комнату и как закричит: да какое снится — тут такая куча!
Писательница и народный депутат Мария Матиос останавливается в дверях. Принесла венок из живых желтых и голубых хризантем. Плачет.
С умершим прощаются час. Двумя микроавтобусами едут хоронить на Байковое кладбище.
У Димарова остались сын, внук и правнук.
7 
1
Комментарии