Жители села Куйбишевское Котовского района на Одещине восстанавливают пещерный монастырь. В нем планируют пережить конец света.
— Там все село — три дома и четыре души, — рассказывает таксист 36-летний Александр. — Они считают себя православными, но православная церковь их не признает, потому что молятся своему святому Иннокентию, как Богу.Из-за Иннокентия много людей умерли. Одни, когда крестились, туберкулезом болели. Вторые замерзли по пути в Мурманск, когда освобождать его из ссылки ходили. Говорят, у него любовницы были среди певчих и крал детей, чтобы сделать из них сектантов.
Демьян Абразенко, 85 лет, живет в деревянном доме без света. Питается выращенным на огороде.
— Я никогда электричеством не пользовался, потому что это лампочка Ильича. А Богу нужна лампадка и свеча. Огород вскапываю мечом, он весит больше 10 килограммов. Мне лопатой неудобно делать. Сам все выращиваю, потому что в сельском киоске иногда только хлеб привозят и мыло. Дочь редко из Котовска приезжает. Вон там кукурузу посеял для кур, там картошку, а вон подсолнухи. Я их много сажу, потому что осенью масло делаю. Две лампадки дома горят, им масло нужно.
В тарелке с маслом горит свеча. Хозяин достает из-за икон толстую записную книжку. Показываети списанные ровным почерком страницы.
— Я это со слов отца записал. В 1917 году все люди вместе монастырь построили — 89 келий, две подземные церкви, погреб винный, туалеты и умывальники.
От воспоминаний об отце у него выступают слезы, он вытирает их рукавом.
За углом стоит дом 80-летней Серафимы. Она просит не говорить ей "вы".
— Потому что вы это вялость, а ты — твердость. Мне все тыкают, вот я в 80 лет крепкая, — показывает, как она ходит, маршируя по двору и размахивая руками.
Говорит, показывая голые десна. Изо рта торчит единственный желтый зуб.
— Скоро будет война. Первой под воду пойдет Одесса. Потом все розрушится и сгорит. А выживут те, кто спрячется в этих пещерах. Мне 80 лет, а я никогда половой жизни не знала. Когда еще маленькой была, прилетел ко мне красавец-мужчина с крыльями. Говорит: на земле тебе жениха нет. Какой ко мне ни сватался, я его не хотела. Один со сватами домой пришел, а я спряталась под лестницей и половиком накрылась.
В дом заходит худощавый 42-летний Алексей Садиков в сапогах. Просит свечи. Говорит, что идет расчищать пещеры. Спускаемся под землю по тросу, прицепленному к деревянной балке.
— Нужно всем объяснить, что Украина будет хорошо жить только около России, — поскальзывается на мокрой почве Алексей. — Младших в семье любят, так нас тоже любить и ласкать будут.
Под ногами пробегает что-то серое.
Скоро будет война, первой под воду пойдет Одесса
— Это не мыши, — ловит трое птенцов и садитв кепку. — Скажите всем людям, чтобы деньги для монастыря передавали, потому что пенсии мамочки Серафимы на все не хватает.
В крайнем доме живет Любовь Мамуняк, 85 лет.
— Моя мама в церкви певчей была, за Иннокентием в Мурманск ходила, — слюнявит малиновую нить, вдевает в иглу. — Когда вернулась, вышла замуж и ничего не хотела о том рассказывать. Когда пришла красная армия, пещеры рначали разрушать, а люди не хотели оттуда выходить. Солдаты так и взорвали их. Я туда ни разу не ходила: в отца удалась, он атеист. Считаю, что Иннокентий гипнотизером был. Стоило ему на человека глянуть, как тот скулить начинала или кукарекать.
3 
1
Комментарии