27-летняя Татьяна Лясковская с ноября прошлого года находится в исправительном центре N128 в селе Мариямполь Галицкого района Ивано-Франковской области. Это помещение бывшего женского монастыря. Тут женщин, которым осталось несколько месяцев до освобождения, адаптируют к жизни на свободе.
— В бывшем монастыре больше семи десятков заключенных женщин в возрасте от 20 до 50 лет. Это воровки, убийцы, наркоманы и матери, которые издевались над собственными детьми. Основной срок они отбыли в колониях строго режима. Большинство осужденных задействованы в производстве, — рассказывает заместитель начальника департамента по вопросам исполнения наказаний в Ивано-Франковской области 45-летний Василий Бурак.
Осужденные сами оплачивают все коммунальные услуги, потому подработкой не гнушаются, работают даже на полях местных хозяев. После выхода на волю довольно много женщин заводят семьи и остаются жить в Мариямполе.
Лясковскую перевели в исправительный центр из женской тюрьмы в Днепродзержинске.
— Села по глупости, — грустно смотрит в окно молодая женщина. Заметно, что ей тяжело говорить с чужим человеком. Черные блестящие волосы лежат на сгорбленных плечах. — С Женей, моим мужем, познакомилась в баре. Он мне приглянулся сразу — веселый был. Долго не встречались. Отгуляли свадьбу. Родители не были против. Знала, что он уже сидел за кражу, но верила, что просто оступился. Жили с моими родителями. Мама нам во всем помогала: кушать приготовит, с трехлетней Богданочкой посидит.
Татьяна морщит лоб.
— Дочь не раз приезжала с мамой ко мне из родного Полонного Хмельницкой области, — продолжает после паузы. — Знает, что я "тут работаю". Но когда едут домой, ребенок спрашивает у бабушки: правда ли, что ее мама — бандитка? Потому что об этом постоянно кричит ее воспитательница в де тсаду.
Заключенная отворачивается к стене, глубоко вдыхает воздух, чтоб сдержать слезы.
В СИ ЗО она узнала, что на пятом месяце беременности
— Тут нельзя плакать, — Татьяна быстро мигает глазами. — Когда тебе больно, а еще если заплачешь — другие только радуются, откровенно смеются в лицо. Я ту не плачу. Работаю в швейном цехе. Пытаюсь посильнее устать, чтоб крепко спать, не думать много о детях, — сжимает левый кулак, аж косточки побелели.
— Как все случилось? — спрашиваю.
— В апреле 2003 года вместе с мужем и его друзьями поехали отдыхать в кафешку, — рассказывает Татьяна. — Женя сказал, что сначала заедем к знакомой. Попросил меня позвонить в двери, мол, когда мать увидит всю компанию, не отпустит девушку. Я поверила. Когда отворились двери, оттолкнув меня в сторону, ребята залетели в квартиру и начали бить женщин. Как потом оказалось, требовали денег, — полузаученным текстом на одном дыхании выпаливает самое тяжелое Лясковская.
Мужчин судили за разбойное нападение. Евгению дали девять лет, запроторили в тюрьму в Сокальском районе на Львовщине. Татьяну должны были судить как соучастника. В СИ ЗО она узнала, что на пятом месяце беременности. В январе 2004 года родила вторую дочку Олю.
— А в мае меня на четыре года лишили свободы, — продолжает Татьяна. — С Женей не переписываюсь. Никаких контактов — я так решила. Он сломал не только мою жизнь. Он лишил девочек родительской любви.
За детьми Лясковской присматривает 50-летняя баба Оля — мать Татьяны. Она оформила декретный отпуск.
На жизнь в исправительном учреждении Татьяна не жалуется. Говорит, что заслужила — то и имеет.
— Посылки и передачи позволяют получать без ограничений, потому пищу и одежду привозит мама, — говорит женщина. — Раз в месяц имею право общаться с ней до четырех часов на коротком свидании или же до трех суток — на долговременном. Для этого в учреждении специально оборудованы комнаты. Услуги платные: за сутки — 10 гривен. А по телефону можно разговаривать хоть ежедневно.
— В Товмачике, где сидят мужчины, в комнату свиданий выстраивается очередь, а в Мариямполе у женщин такое очень редко увидишь. Этих женщин навещают и ждут не все, — замечает начальник центра, майор внутренней службы 35-летний Андрей Васильчук.
Татьяна Лясковская считает дни до выхода за ворота бывшего монастыря.
— Дома отработаю испытательный срок на фарфоровом заводе. А там видно будет, — утомлено говорит. — В Днепродзержинске научилась шить, на свободе не пропаду. Должна дочек на ноги ставить, боюсь встречи с ними. Однако должна уберечь их от такой судьбы.
35413
Комментарии