В 1947 году к писателю Виктору Некрасову, гостившему в Москве, подъехал автомобиль - черный ЗИС. Киевлянина Некрасова только-что объявили лауреатом Сталинской премии за роман "В окопах Сталинграда".
- Пожалуйста, - сказал военный в форме.
Молча привезли в Кремль. Завели просто в кабинет Сталина.
- Я должен бояться, потому что зашел в кабинет самого страшного убийцы в истории человечества, - вспоминал писатель. - Однако страха не было.
- Знаешь, чего я тебя пригласил? Потому что задница у меня болит, - сказал Сталин. - Все ее вылизывают, а ты не стал. Только раз упомянул фамилию Сталина в романе.
Диктатор улыбнулся и показал черные некрасивые зубы.
- Если ты вечером свободный, приглашаю тебя в гости на дачу. Винца выпьем. У меня хорошее, еще государевых подвалов.
В разговоре советский вождь ни разу не обозвал последнего царя "Николашкой" или другим оскорбительным словом. Только "государь".
- Слабый государь был. России не такого надо.
Вечером Сталин и Некрасов пьянствовали на даче в подмосковном Кунцево. Ели карский шашлык с соусом сациви. Пили грузинские вина.
Зашла служанка - баба русская.
- Еще раз подсунешь мне вместо шашлыка курицу - отправлю, сама знаешь куда, - пригрозил диктатор.
- Да знаю, знаю, - огрызнулась старуха.
Сталин предложил тост.
- За того, кто довел до победы!
Выпили.
- Погорячился я. Расстрелял Якира. Остались Буденный, Тимошенко и этот мудила Ворошилов. А им не армию, а батальон доверить нельзя.
Вождь помолчал. Затем объявил, что завтра выходной - полетят в Беловежской пуще зубров стрелять.
- Писатели нынешние - дерьмо. Не то, что Булгаков и Платонов. Я на "Белую гвардию" раз десять ходил. Бабеля Буденный сгноил. За то, что Конной армии не так изобразил.
Поднялся, попрощался и пошел спать. Писателю постелили на кушетке в большой комнате. Ночью Некрасов проснулся от того, что кто-то сел в него в ногах. Глянул - Сталин. В руках пол-литра водки. Сам в штопаной на локтях пижаме.
- Не спится, капитан. Кровавые мальчики в глазах.
Принес два стакана и тарелку огурцов. Пили. Где-то под утро появилась баба-служанка.
- Не пейте. Забалуете, начнете гостя обижать.
Сталин не обратил внимания.
- Народ российский любит царя-батюшку. Самодержца. А что? Объявлю себя царем Польским, князем Финляндским, эмиром бухарским и ханом казанским. Или гетманом всей Украины. Булаву мне будут вручать. Келих (это слово вождь сказал по-украински) преподнесете. Скажите Никите, пусть булаву ищет.
Сделал паузу.
- Ты где живешь? В коммунальной квартире? Сталинский лауреат?
- Никита, - набрал телефон Хрущева. - Сейчас сколько времени? Девять? Чтобы в двенадцать был у меня.
- Тайну тебе доверю, - обратился к писателю. - Дневник веду. Когда умру - тебе отдадут. Но не сейчас, позже. Скажешь кому - язык вырву.
Виктор испугался. Приятный дедушка в одно мгновение превратился в кровожадного дракона.
В 12 в дверь постучали.
- А Лис Микита! Горилки с перцем привез? Что не догадался? Накажем.
Хрущеву налили рюмку. Он никак не мог выпить, так дрожали руки.
- Руки чего дрожат? Налей вторую.
Вторая пошла легче. Сталин вышел в туалет.
- Не знаете, чего он меня вызвал? - спросил Никита Сергеевич в писателя. - Ради булавы на памятнике Хмельницком? Так мы это мигом уберем.
Далее пили и ели. Договорились построить Некрасову особняк не хуже чем в Корнейчука. Хрущев танцевал гопака. Затем изображал борьбу с медведем.
Впоследствии появился Берия с тайным докладом.
- Ты чего поглядываешь на писателя, - спросил вождь. - Тоже мне Малюта Скуратов! Салтыкова-Щедрина читал? Айда читать. Затем расскажешь мне. Марш отсюда!
Между тем Хрущев прилег на кушетку. Сталин подошел вплотную и пнул его ногой.
- Чего разлегся? Сталин тебя вызвал, а ты слюни распустил.
В Хрущева действительно что-то побежал изо рта.
- Встань, смирно, что там в Украине, доложи.
На Никиту Сергеевича грустно было смотреть.
- Разгребают завалы на Крещатике, - сказал робко. - Тычина вот стихотворения составил: "Сестричку, братику, попрацюй на Хрещатику".
- Зачем мне твой маразматик Тычина! Ты цифры давай. Что там в промышленности? Соберись с мыслями.
В минуту Хрущев достал из бокового кармана пиджака несколько бумажек. Начал уверенно читать. Сталин улыбнулся писателю.
- Видишь? Руководит пятидесятимиллионной республикой, а все цифры в боковом кармане.
Некрасову захотелось сказать тост. Он вспомнил, как солдаты в окопах Сталинграда мечтали добраться до ставки Гитлера и нагадить ему на стол.
- Выпьем за тех солдат!
Между тем Хрущев побежал за очередной бутылкой.
- Ты очень хитрый. Но попал в беду, - в голосе Сталина зазвучали металлические нотки. - Сталин что, по-твоему, не участвовал в войне?
Писатель похолодел.
Вождь разошелся.
- Гитлер дурак был. Если бы вместе воевал против Черчилля и Рузвельтов - цены бы ему не было. Мы бы поделили весь мир. Но дурак. Однако начал хорошо. Забрал Саарскую область, Австрию, Чехословакию. Окончательно решил "еврейский вопрос". Всех этих торгашей и хапуг уничтожил.
Некрасов не верил своим ушам.
- Но это чистый антисемитизм. По вашему Эйнштейн хапуга?
- За Эйнштейна не скажу, но Каганович - точно.
- Никита, - обратился к Хрущеву, что раз вернулся с водкой. - Ты мне скажи. Каганович вор?
Хрущев молча разлил водку.
- Говори!
Никита не мог из себя выдавить ни слова.
- А давайте выпьем за лейтенанта Фарбера, - предложил Некрасов.
- Не знаю такого.
- А напрасно. Командир 5 роты, 1047 полка, 284 дивизии.
"Сталин посмотрел на меня так, что я понял - сейчас конец", - писал впоследствии Виктор Платонович. "Потянулся к телефонной трубке".
- За такое знаешь, что бывает? - Сказал он, словно каждым словом забивал гвоздь. - Не знаешь? Так вот, узнаешь. Берию ко мне!
Возникла страшная пауза. Молчали и не двигались все: Сталин, Хрущев и Некрасов.
"В глазах Сталина вспыхнули красные огни, как у кошки ночью", - вспоминал писатель. "За его спиной открылась и закрылась дверь. Я понял, что это конец. Выпил залпом стакан водки. В ушах зазвенело. Все сильнее. Я упал. Стакан покатилась по полу. Будто сквозь сон услышал:
- Слабый парнишка попался. А я еще с ним на брудершафт выпить хотел.
Далее писатель провалился в небытие. Очнулся в гостинице.
В 1947 году Виктор Платонович Некрасов потратил всю Сталинскую премию на покупку инвалидных колясок для ветеранов войны. В 1969 написал письмо в защиту Вячеслава Черновола. За три года его исключили из КПСС. В 1974 его заставили покинуть СССР. Жил во Франции. Умер в 1987 году и похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем.
5 
1
Комментарии