"Пятеро бандитов являются в восьмом часу вечера во двор. Представляются как функционеры полиции. Они проводят двукратно ревизию, квестионуют (конфискуют. — ГПУ) деньги и арестуют почтенных людей. Только потом, по пути якобы на полицейскую станицу, один из "арестованных" высказывает мнение, что "что-то здесь не в порядке", вызывая теми словами катастрофу. Бандиты засыпают своих жертв пулями, убивая обоих на месте, и убегают под охраной ночной тьмы".
Так львовская газета "Діло" описывает нападение на брата и сестру — Мечислава и Марию Ясинских, осуществленное 6 мая 1937 года в селе Белзец, теперь Гончаровка Золочевского района Львовской области. "Бандитов" поймают в тот же день. Ими окажутся боевики Организации украинских националистов.
ОУН выступала за независимость Украины, западная часть которой после Первой мировой войны оказалась в составе Польши. Действовала подпольно. С целью завладевания средствами в 1920-х националисты осуществляли экспроприационные акции — "эксы" — нападения на правительственные объекты, например банки или почтовые отделения. Часто они заканчивались провально. Так, во время "экса" в Городке погибли двое боевиков, еще двух задержали и казнили. После этого организация ввела мораторий на подобные акции.
Повитовый проводник ОУН на Золочевщине Василий Кук хотел наладить работу подпольной типографии. Чтобы добыть средства, решил, невзирая на запрет, устроить "экс". Обязательное условие — нападение не должно угрожать ничьей жизни и бросать тень на националистов.
Объектом выбирают землевладельцев Ясинских. В их владении находится Подлесская гора, где ежегодно галицкие украинцы собираются по случаю годовщины "будителя нации" Маркияна Шашкевича. Современники по-разному упоминают о Ясинских — от шовинистически настроенной семьи до хороших приятелей украинской интеллигенции. Рассказывают, Мария Ясинская за содействие греко-католической миссии даже получила письменную благодарность от митрополита Андрея Шептицкого.
В помещение поляков приходят пятеро подпольщиков — Василий Кук, его брат Илярий, Владимир Качер, Петр Цица и Иван Майба. Последний одет в форму полицая. Проводят "обыск", во время которого конфискуют 4 тыс. польских злотых, $600 и ювелирные изделия. Чтобы хозяева ничего не заподозрили, предлагают проехать в ближайшее полицейское отделение. В дороге произошла стрельба.
— Со мной на фире ехал мужчина, переодетый полицаем, и еще двое, из которых один имел узелок, — будет свидетельствовать на суде извозчик Ясинских. — Возле Святой Анны полицай говорил мне вернуться, потому что уже фира не нужна. Выскочило тогда двое с телеги, а полицай стал напротив меня и велел поворачивать. Двое побежали за тележкой, полициянт третий. Я слышал голос: "Что произошло, воз поломался?" Упали выстрелы. Сначала два, три, потом другие. Вернулся тогда во двор. После пришел с людьми на место события. Увидел возле госпожи лямпку и мертвого господина неподалеку.
Начинается преследование. Майба погибает в перестрелке с полицией. Илярия Кука и Ципу задержат в одном из ближайших сел. Качера ловят через несколько дней во Львове. Убежать от полиции удается только Василию Куку.
Суд проходит через год в Золочеве. Приговор — две смертных казни и одно пожизненное заключение. Президент Польши смягчает приговор — казнь Качера заменяет на пожизненную тюрьму. Илярия Кука ожидает виселица. Поскольку акция не была санкционирована ОУН, провод отказывается от помощи своим членам.
"Организация не дала никакой помощи, ни защитников заключенным участникам нападения, ни помощи Василию Куку скрываться в подполье, — вспоминает член ОУН Степан Ленковский. — Организационный суд приговорил Кука к наказанию смерти за анархическое действие с правом помилования и реабилитации, если он выполнит революционную работу, связанную с опасностью для его жизни. Кук выполнил ее успешно и после реабилитации был трактован на уровне с нормальными членами ОУН. Во время тяжелых для него лет знакомые ему члены ОУН относились к Куку холодно или с бойкотом. Хоть он пересказывал через них, что действовал в доброй вере и не желал вреда".
"Закуси зубы и выдержи до последней минуты"
"С ними было интересно войти в разговор, потому что оба были мудрые и образованные ребята, — вспоминает Василия и Илярия Куков адвокат Степан Шухевич (1877–1945). — Особенно младший из них — Гилярко, со своими голубыми большими глазами, был очень симпатичен. Те глаза без перерыва так как-то уныло улыбались, как будто бы предвещали Гилярку какую-то очень плохую судьбу".
В межвоенные годы Шухевич регулярно защищал украинских националистов в польских судах. С братьями Куками работал в 1934 году. Тогда за диверсию — поджог хлеба — обоих приговорили к двум годам тюрьмы. Летом 1938-го адвокат принимает участие в очередном процессе. Илярий Кук получает приговор — смертное наказание — за нападение на семью Ясинских. В тюрьме Шухевич встречает мать братьев Парасковию Кук.
— "Они" у меня слезы не увидят! — говорит твердо. — "Они" должны были бы еще радоваться тем, что наносят нам такую большую боль, что делают мне такую страшную несправедливость? Нет! Им того не дождаться. Только боюсь за моего старика. Мы ему еще ничего не говорили. Он, наверно, не выдержал бы. Такой мягкий, как воск. Скажем ему тогда, как уже будет по всему. А тут вам за ваше доброе сердце к "моему Гилярку" я привезла гостинца. Курочку, потому что больше ничего не имела.
"Боже милый, в такую страшную минуту эта женщина не забывает о защитнике своего ребенка", — пораженно записал Шухевич.
Не меньше было его удивление после того, как мать встретилась с сыном.
— Я была у моего Гилярка! — говорит женщина. — Он спокоен! Даже смеялся, когда говорил со мной. Я знаю, что мой ребенок не выйдет из себя, не загнется назад, и все же таки я ему сказала: "Слушай, Гилярко, чтоб ты, деточка моя, случайно не подал назад и не наделал нам стыда. Ты не погибаешь за что попало. Ты сделал это не для себя, а для дела, для нас всех. Держись, дитя, будь спокоен, закуси зубы и выдержи до последней минуты". И он обещал, а он умеет сдержать слово. Я своего ребенка знаю. Просил лишь, чтобы поздравить отца и Василька. И чтобы пришли на свидание самые младшие мои дети.
Адвокат все же хотел убедиться, что малолетние брат и сестра Илярия Кука не растрогают смертника.
— Слушайте, дети, не вольно плакать, заводить. Держаться! — сказал строго перед их последней встречей с братом.
— Мы то знаем. Нам уже то мама говорила, — услышал в ответ.
На похоронах Илярия Кука присутствовали лишь мать и двое младших детей.
1 
35413
Комментарии