Он вспоминал: когда был совсем маленький, ему одевали красную шапочку, которая завязывалась веревочками на подбородке. Как-то подняли к окну и показали, как появляется месяц, - большой, красный. Дескать, видишь, у месяца красная шапочка, и у тебя тоже.
Этот мотив сказки о Красной Шапочке накладывается на его биографию: он был наивный, как героиня той сказки, и его так же проглотил Серый Волк. Но для Павла Тычины сказка не имела счастливого конца.
"Не верится, что он человек с лицом, паспортом и фамилией. Его можно оставить на одиноком острове среди океана, где не было бы ни одного человека, - он и там бы создавал свои песни среди пальм и зверей. Много ли мировых поэтов так умеют? Разве что, и то в определенной степени, - Уитмен и Рембо. Павел Тычина - это голос самой земли, которая впервые заговорила человеческим языком". Так говорил о Павле Тычине поэт Евгений Маланюк в 1921-ом. А через три года уже писал: "От кларнета твоего выкрашенная дудка осталась!" Это - еще до того, как Тычина жутко-мастерски озвучил программу коммунистов: ""Всіх панів до 'дної ями, буржуїв за буржуями будем, будем бить!"
Он стал придворным поэтом, так как не хотел разделить судьбу ближайших друзей, которые в годы сталинских репрессий погибли или надолго исчезли в лагерях. Большевики о многом могли ему напомнить. Хотя бы и стих "Памяти тридцати" ("На Аскольдовій могилі поховали їх…") - посвящение погибшим под станцией Круты студентам, которые дрались с красными войсками. Его книга "Ветер из Украины" (1924) была посвященная Николаю Хвылевому, которого в 1930-х уже называли фашистом. И Тычина пытался убедить сам себя, что писал эту книгу под влиянием смерти Ленина. Он так боялся ареста, что вел дневник будто специально на случай обыска. И записывал там, например, о том, как обрадовался, когда Горький познакомил его с сестрой Ленина. Может, и в самом деле обрадовался - но подобные записи делались задним числом, иногда через несколько лет.
Тем временем информаторы ГСУ сообщали, что Тычина очень аполитический, если его просишь выступить в печати с осуждением националистов, то говорит: "Если можно - обойдитесь без меня". Также информаторы писали, что он как знаток грузинского, армянского, турецкого и других языков мог быть связан с заграничной контрреволюцией. Итак, ему было чего бояться, и он писал "правильные" стихи, чтобы доказать коммунистам свою лояльность. Хотя они ему до конца не верили. Влас Чубар, глава правительства УССР, считал, что Тычина "продвигает националистические настроения под флагом пролетарской литературы".
Гениальным поэтом и гениальным шутом кровавого тирана назвал Павла Тычину поэт Василий Стус. Он писал, что с 1933 года Тычина стал поэтом без прошлого, которое ему "отбили как печень". Первая половина его жизни пошла на творчество, а вторая - на беспощадную борьбу со своим гениальным даром. Поэт в нем умер, а Тычина остался жить и как чиновник должен был дальше выполнять поэтическую функцию.
Некоторые современные исследователи считают, что Тычина начиная с 1931 года начал в своих стихах пародировать советскую действительность. А партийные вожди, не разбираясь в поэзии, относились к этим пародиям серьезно и объявили их советской классикой. Это мнение трудно опровергнуть - так как Тычина, конечно, не оставил никаких доказательств, что это именно так.
Его с детства завораживала тайна судьбы, когда пел в церковном хоре духовный концерт Бортнянского "Скажи ми, Господи, кончину мою..." А у него был чрезвычайный слух - слышал, как летит пуля откуда-то издалека, с такого расстояния, что и выстрела не слышно. Музыку умел добывать из чего угодно: брал пилу и две палочки и показывал, как звонят "все церкви в Киеве". И в стихах он был музыкант: "Я писал поэму с помощью двух голосов, которые во мне все время звучали, - самого высокого и самого низкого (как это позволял себе Берлиоз - объединять флейту с тромбоном)".
Тычина мог притвориться примитивным в своих стихах, но вкус все-таки не терял: с первого взгляда оценил талант сюрреалиста Сальвадора Дали, так же сразу заметил молодую Лину Костенко, еще в конце 1950-х. Однако не поверил в хрущевскую "оттепель" - страх перед сталинизмом заставлял его быть осторожным.
В его дневнике часто случается: на лист садится букашка, и поэт ее не сдувает, так как для букашки это будет шок, ураган. Нет, он делает из газеты кулек и переносит букашку к открытому окну или чем-то угощает. В эту картину совсем не вписывается автор строки "будем, будем бить!".
Когда-то башкирский поэт Сафи Кулдаш поздравил Тычину стихами, содержание которых сам перевел так: "Не хошю быть шертополох, хошю быть ландышь!"
Поэт любил сестер Коновал
Известнейшая любовь Тычины - это Поля, дочь литератора и педагога Ивана Коновала, сестра "панны Инны", которой посвящено стихотворение. Поэт любил обеих сестер. У них была еще кузина Наталья - ей посвящен стих "Спать мене поклала Тала на дівочій на руці". Это ранние (1913-1915) любовные истории. Еще один роман был в конце 1930-х с певицей Оксаной Петрусенко.
С будущей женой Лидией Папарук (1900-1975) поэт познакомился в 1916 году, когда жил на квартире у ее матери Екатерины Кузьминичны в Киеве (Кузнечная, 107, квартира 19). Роман длился "на расстоянии", даже тогда, когда с 1923 до 1934 года Тычина жил в Харькове. Женились они в 1940-ом, тихо и скромно, даже близкие друзья долго не знали об этом. Как писала Михайлина Коцюбинская, они чудесно пели колядки втроем - Екатерина Кузьминична, Лида и Павел. Даже по сравнению с исполнением Козловского это было что-то особое: "Если можно представить ангельское пение, это было именно оно". Пели негромко, голоса точные, как инструмент в опытных руках, абсолютный слух и идеальное слияние голосов.
1891, 23 января — Павел Тычина родился в селе Пески (теперь Бобровицкий район, Черниговщина). Его отец (1850-1906) сельский дьяк и вместе с тем учитель начальной школы, которая содержалась в его доме. Мать (1861-1915) тоже из духовной семьи. Павел - четвертый ребенок в семье, имел четырех сестер и четырех братьев
1900 — принят певцом архиерейского хора Троицкого монастыря в Чернигове. Вообще провел в монастыре 13 лет, включая учебу в духовном училище (1900-1907) и духовной семинарии (1907-1913). Учился также в Коммерческом институте в Киеве (не окончил)
1918 — сборник "Соняшні клярнети". После 1925-го стихи из него не переиздавали 60 лет. Наиболее значительные сборники Тычины: "Замість сонетів і октав", "Плуг" (1920), "В космічному оркестрі" (1922), "Вітер з України" (1924), "Чернігів" (1931), "Партія веде" (1934), "Сталь і ніжність" (1941), "Тебе ми знищим — чорт з тобою!" (1942), "Ми свідомість людства" (1957), "Комунізму далі видні" (1961)
1929 — избран академиком Всеукраинской академии наук. Был директором Института литературы АН УССР в 1936-1939 годах, а также 1940-1943
1943–1948 — министр образования УССР, в 1953–1959 годах — председатель Верховного Совета УССР
1967, 16 сентября — умер, похоронен на Байковом кладбище в Киеве. На столичной ул. Терещенковской, 5 теперь квартира-музей Тычины
7 
1
Комментарии
3