Прибежал офицер "Альфы": "Или нам помогаете, или бросаю вам в машину гранату"

7

С началом Майдана нас всех перевели на казарменный усиленный режим. С полигона вернули всех бойцов, которые тренировались прыгать с парашюта. И несколько месяцев мы находились в помещении казармы.

В феврале бригаду перебросили в Сумскую область, позже - Харьковскую. А потом был Луганск. Оттуда одна рота пошла в Луганский аэропорт. 3 рота с 12 на 13 апреля 2014-го заступила в Славянск. Еще одна рота находилась в Харькове.

Я находился вместе с 3 ротой, где в скором времени мы приняли первый бой.

Тогдашний командир бригады сказал, что мы за пределами политики. Нас пытались провоцировать, пытались брать штурмом, чтобы захватить оружие. Но бойцам была дана четкая команда: мы защищаем свою страну от внешнего врага. И я считаю, что это правильная позиция. Тем более, что мы были закрыты от внешнего мира. Поэтому информацию получали не всю.

Даже в феврале, выезжая в восточных границ Украины, мы не знали, что происходит и куда едем? Знал об этом только комбриг и его заместители. Я тогда был командиром взвода в звании старший лейтенант. Однако информацией не обладал.

На месте мы учили личный состав, как правильно охранять мосты, проводить разведку. Все это было необычным для нас. Однако особенно радовала в те дни поддержка местного населения в городе Конотоп. Нас даже в Тернополе или Львове так не встречали.

Местные власти приехали к нам, увидели дырявую палатку, заменила на новую. Отремонтировали БТР, бойцы мылись в бане, мы забыли о военном питания. Люди приносили горячую домашнюю еду. Привозили карты пополнения, чтобы мы имели возможность звонить домой.

Мэр города предлагал, чтобы мы оставались в Конотопе. И обещал зарплату в три раза больше, чем мы получали. Я имел в то время больше 3 тысяч гривен. Но потом нас перебросили в Харьковскую область, а оттуда в Луганск.

Заняли старую военную часть в 2 километрах от Луганска. Выставили посты и держали оборону. В части не было абсолютно ничего. Спали на карематах, питались тем, что привезли с собой. К нам приезжало местное население, люди с оружием. Угрожали, требовали, чтобы мы покинули пределы части и забирались оттуда.

Мы, в принципе, были готовы к штурму со стороны россиян. Знали, что происходило на Майдане, слышали о Крыме. Но приказа на какие-то действия не было.

Мои родители уже 24 года живут в Греции. Я им говорил, что нахожусь на учебе. Но они увидели мое интервью из зоны боевых действий. И приехали из теплых краев в Украине, чтобы вытащить сына из войны. Были готовы на все, чтобы забрать меня в мирную страну. Но я не мог покинуть своих ребят. Какой же я после этого буду офицер?

Хотя были случаи, когда сын действующего генерала ВСУ покинул нас сразу же после первого обстрела. На следующий день якобы мать его заболела с братом. И он был вынужден вернуться, хотя все понимали, что генерал извлекает своего сына.

Позже, когда опасность миновала,этот сынок пробовал ребятами командовать. И бойцы просто посылали его в известном направлении. Генерал перевел своего ребенка в другой сектор. После первых боев я и собратья по офицерскому составу вернулись домой лейтенантами. А этот мажор - майором. Вот такое бывает в армии.

На тот момент в бригаде были классные ребята, которые могли выполнить любой приказ. Хочу вам рассказать о подполковника Таракулова. Он был начальником по тыловому обеспечению 80 бригады на тот момент. Умудрялся переодеваться в штатское, ехать в Луганск и закупать продукты в часть. Это было очень рискованно, но у него все получалось.

В воинской части до середины апреля находилось до 500 человек с техникой, боеприпасами. На мой взгляд, если бы нас оставили в Луганске, город бы никто не сдал. До сегодняшнего дня не понимаю, почему нашу бригаду вывели? Почему в Славянск не бросили военных других подразделений.

Около трех ночи 12 апреля 2014 дали приказ отправляться из воинской части под Славянск. Чтобы имитировать наше присутствие.

Офицерам выдали бронежилеты первой степени защиты. Личный состав находился в БТР. Сказали, что там нет боевых действий и в городе только мирное население.

13 апреля мы остановились в селе Семеновка, что у Славянска. Выставили посты охраны и начали наблюдать. Наряду находился комбриг - Виктор Копачинский, какие-то люди в штатском. Они о чем-то договаривались, с нас никто не владел ситуацией.

Я стоял у БТР вместе со своим старшиной. Который был вторым командиром взвода. Мы смотрели за этим процессом и не знали, как действовать. К нам подходили какие-то люди, мы наводили на них оружие, так как не знали, кто это такие. Как потом оказалось, это были офицеры "Альфы", переодетые в гражданскую одежду.

К нам подошел комбриг и сказал, чтобы патрон в патронник не досылали. Сейчас будем ехать на штурм Славянская, который тоже должен был быть имитацией. В тот момент к перекрестку подъехало такси и по нам начали стрелять. Прозвучала команда - залезать в машины, но огонь не открывать. То есть по нам стреляют, а мы молчим.

Бойцы говорили, что это учения начались, игра "контр страйк". Мы все так считали. Никто не воспринимал стрельбу серьезно. Только когда увидели, как упал капитан, как расстреляли микроавтобус, на котором приехала "Альфа", поняли, что это - война.

Он залез в машину и задраил люк. Операцией, если ее можно так назвать, командовал ротный Вадим Сухаревский (теперь командир 503 батальона морской пехоты. - Gazeta.ua). Но команд почти не было слышно,мы пользовались дешевыми рациями.

Быстро запрыгнули в машины и начали наблюдать за боем. При этом не понимали, где наши, а где враги. Единственная разница, что украинские офицеры отстреливались из пистолетов, а оккупанты били автоматами. В тот момент в моей БТР прибежал офицер "Альфы" и сказал: "Или вы нам помогаете, или я бросаю вам в машину гранату".

Мы немного протрезвели и подъехали машинами до эпицентра боя. Таким образом удалось прикрыть "альфовцев". Один из бойцов, фамилия - Лавринчук, дал очередь из КПВТ (крупнокалиберный пулемет на БТР. - Gazeta.ua) в направлении оккупантов. Хотя комбриг кричал, чтобы не стреляли.

Нам удалось подобрать раненых, непосредственно моя машина взяла 2 бойцов. Еще одной забрал старший лейтенант Гадевич, заместитель комроты, и мы поехали в направлении какого-то населенного пункта. Там нашли фельдшерский пункт. Местные медики перевязали раны офицерам. Но они были слишком глубокие, поэтому пришлось вызвать "скорую".

Машина приехала и забрала пострадавших. Мы же вернулись на место боя.

Против нас были большинство жителей, куда бы мы не приезжали. В этом селе, где оказывалась помощь, подошел кто-то из местных чиновников и попросил, чтобы мы покинули пределы населенного пункта. Потому что люди уже группируются, появились лица с оружием. И они будут выступать против нас. Тогда во всех бойцов открылись глаза. Прошел первый шок, смерть заглянула в глаза. Хотя к ней никто не был готов.

Паники, как таковой, не было. Но никто не понимал, что происходит и что делать дальше. Тем более, что все оккупанты были в штатском.

Оттуда мы поехали в город Изюм Харьковской области. Там находились несколько дней, хотя уже была объявлена ​​Антитеррористическая операция. Только 16 апреля начался штурм российско-сепаратистских блокпостов. Тогда появилось понимание, почему нас перебросили в зону боевых действий.

А у кого спрашивать? Я слышал, как сам комбриг отдавал эти команды. Уже позже ему эти вопросы задавали журналисты. Он не знал, что отвечать.

На штурм террористов от нашей роты привлекался пулеметчик боевой машины, офицер и водитель. Костяк колонны, которая штурмовала Славянск, составляли бойцы Нацгвардии и спецназовцы подразделения "Ягуар". Колонна продвигалась к непосредственному контакту с врагом. Раздавались выстрелы с обеих сторон и мы возвращались. Такими нелепыми были первые наши шаги.

Кстати, на этих блокпостах под российским знаменем воевал мой одногруппник - Ярослав Аника. К началу войны он служил в 25 десантной бригаде. Когда начались боевые действия, Ярослав находился в командировке за границей. Он звонил, говорил, что скоро вернется. А потом мы увидели по телевизору, что он предал Украину и перешел на сторону оккупантов.

Он сам был из Лисичанска. Я с ним учился в Академии Сухопутных войск Львова. Моя кровать стояла рядом с его 3 года.

Когда ехали на штурм российского поста под Славянском - "тройки", то позвонили ему, спросили, там ли он, чтобы готовил кофе - сейчас приедем. Он ответил на русском: "Давайте, подъезжайте, делаю кофе. Встречу вас".

Однако нам так и не пришлось пересечься. Однажды, когда захватывали блокпост, увидели, как его машина ушла оттуда. Еще бы пару минут и мы могли сойтись в бою.

Когда уже были в Луганском аэропорту, то частенько звонили Ярославу. Спрашивали, почему он у террористов? Отвечал, что неплохо платят и еще вспоминал что-то о патриотизме. Хотя на самом деле он предал страну, которая его растила, кормила и учила.

На 2015 год он получил звание подполковника в их космических войсках. Мы еще пробовали к нему звонить 2016-го, но он не отвечал.

В целом, из моего взвода на сторону оккупантов перешло 2 бойца. Аника под Славянском и некий Сергей Попроцкий. Тот служил в морских пехотинцев и предал Украину еще в Крыму. Когда начались бои за Славянск, Сергей звонил нам и сказал, что российских морпехов отправляют воевать тоже в этот населенный пункт. И просил как-то договориться, чтобы не стрелять друг в друга.

Я не знаю, был он лично или нет в Славянске. Однако черные российские береты мы видели там и воевали с ними.

Под конец апреля 2014-го мы начали активно штурмовать. Нас переодели, дали новые бронежилеты, усилили. И началась активная фаза боевых действий.

Поражало одно время. Мы видели, как они шли колоннами из Славянска на нас. Мы их "косили", они падали. На место убитых выходили другие.

Это в голове не укладывалось. Тем более, что они были без бронежилетов и других средств защиты. Позже, когда мы минировали подходы к своей центральной дороги, удалось найти тело одного из этих уродов. Он был весь сколотый - обычный наркоман. Тогда поняли, почему они такие бесстрашные.

Стрелков бросал против нас разную сволочь, бандитов, которые понятия не имели, почему и за что воюют.

В моем взводе был боец, которые наотрез отказывался стрелять в врагов. Сейчас это выглядит смешно, а на тот момент я хотел растерзать. Он был готов, чтобы его убили, только, чтобы не нажимать на курок. Пришлось отправить в часть его, чтобы там мыл пол и ходил в наряды.

Однако не тот боец ​​был главной проблемой. Кроме наркоманов местных и алкоголиков, против нас воевали российские наемники. И они показывали, что на самом деле умеют. Особенно это проявилось 5 мая при штурме села Семеновка.

Наши бойцы сформировали колонну машин для наступления. Точнее - броня была наша, а пехота - из СБУ. При въезде в Семеновку находились многоэтажки и частные особняки. Практически в каждом доме были сосредоточены крупные силы оккупантов. Они встретили наших бойцов шквальным огнем. Было убито несколько офицеров СБУ. Это привело к очередному недоразумению.

Ведь после убийства капитана СБУ Геннадия Билличенко мы не имели потерь. А здесь сразу несколько человек. То есть мы готовы были убивать, а терять - не готовы. Трудно воспринималась смерть своих друзей.

Руководили всем офицеры СБУ. Была проведена разведка и которые она имела результаты, мне неизвестно. Во время наступления бойцов на Семеновку я с собратьями находился на блокпосту в нескольких километрах от населенного пункта.

Когда началась бойня, нас вызвали на подмогу. Мы сели на БТРы и поехали вытаскивать раненых. Расстояние к врагам составляла 50-100 метров. Мы видели, как они протекают между домами, как стреляют по нам. Мы же открывали огонь. Забрали убитых, раненых и отошли. Уже тогда было понимание, что нам не хватает подготовки, чтобы штурмовать город.

Отойдя на свой блокпост, еще несколько дней его удерживали, чтобы не дать оккупантам выйти из Семеновки. А потом нас перебросили в Луганский аэропорт. Но - это уже другая история.

Помню, что во время пребывания на третьем блокпосту к нам в помощь перебросили взвод "беркутовцев". Это было необдуманно со стороны командования. Там тогда находились бойцы Нацгвардии из батальона генерала Кульчицкого. Они едва не постреляли друг друга. Когда мы спрашивали, почему они шли на Майдане против мирного населения, отвечали, что просто выполняли приказ.