У входа на столичное Байково кладбище 33-летний Игорь Розкладай покупает четыре гвоздики по 10 грн.
— На Байковом впервые. Здесь похоронен мой прадед Николай Масловский. Недавно нашел его. Несколько лет занимаюсь родословной. Уже знаю четыре поколения своей семьи.
Вместе с Игорем идем на могилу его родственника. Она расположена неподалеку от главного входа. Чтобы добраться к захоронению, нужно перелезть через ограждение.
— Какой кайф иметь могилу в центре города, если к ней так пробираться нужно, — Игорь кладет на могилу букет, крестится.
В воскресенье, через неделю после Пасхи, на Байковом люди убирают могилы, готовятся к поминальному вторнику. Некоторые поминают родных в этот день.
— Мой Саша умер в позапрошлом году. До сих пор снится. Два года вместе прожили. Он в 1986-м был в Чернобыле. Но даже удостоверения участника не имел. И не добивался, — говорит 65-летняя Людмила Войцеховская. Наливает в пластиковый стаканчик коньяк "Закарпатский".
Рядом — сводная сестра Валентина Зубаха, 54 года:
— У меня здесь отец похоронен. Он умер в 27. Красивый был, девушки глаз не сводили. Раньше мы всей семьей собирались. Сейчас маме 76, ходить не может. Моя дочь в Канаде живет, — говорит, закусывает куском паски.
На центральной аллее похоронены писатели Владимир Сосюра, Максим Рыльский, Павел Тычина, композитор Николай Лысенко. Эта часть кладбища тщательно убрана. На могилах — свежие цветы.
Возле памятника лидеру Народного руха Вячеславу Черноволу стоит киевлянка 27-летняя Инна Ковалева.
— На могилу Вячеслава Максимовича прихожу каждый год. Когда он погиб, мне было 10. В тот день на уроке математики классный руководитель Анна Дмитриевна сказала, что Черновол разбился. И заплакала. Нас отпустили домой. Отец вспоминал Черновола как великого человека. Голосовал за него на выборах. До сих пор думает, что в 1999-м он должен был стать президентом Украины. Я открыла для себя Черновола позже, — кладет гвоздики.
На могиле актера Богдана Ступки, который умер в июле 2012 года, между ландышей пробивается сорняк. Стоит деревянный крест с портретом.
— Его сын за год по две машины меняет. А отцу не может памятник поставить, — говорит 62-летний Вячеслав Малашин, невысокого роста с длинной седой бородой. От него попахивает перегаром. — Вы трезвого поэта видели? Правильно, таких не бывает. А Богдан Сильвестрович хорошим человеком был. Я у него монтировщиком сцены работал семь лет. После его смерти меня из театра выгнали. Он говорил, что настоящий театр не приносит денег. Для него нужен спонсор. Сильвестрович критиковал театр Франко. Поэтому из 180 актеров театра к нему на могилу никто сегодня не пришел.
Слева похоронен директор Киевского цирка Владимир Шевченко. На могиле — белый мраморный лев. 58-летний Сергей Ханов убирает увядшие цветы. Его коллега Ольга Кипнис, 40 лет, зажигает лампадки.
— На кладбище впервые за четыре года, — говорит Сергей Ханов. — Хочу еще во вторник прийти. У жены Шевченко, Людмилы Алексеевны, вряд ли будет время. Много дел в цирке. Скоро открывают новую программу. Думаю, Володя одобрил бы ее работу. Благодаря ей цирк продолжает жить.
Ханов работает в цирке больше 40 лет.
— Я в Институте физкультуры учился. Дмитриевич пригласил на акробата. Мне было 17 лет. Недавно менял профессию — работаю клоуном.
77-летняя Людмила Банникова в резиновых перчатках рвет сорняки над серыми мраморными плитами надгробия футболиста Виктора Банникова. Умер в 2001-м в 62.
— Думала, без Вити и дня не проживу, — говорит. — Как он ушел, хотелось умереть. А уже 15 лет прошло. Приду на могилу, поплачу. Вспомню, какими мы были счастливыми. Витя часто говорил: "Бросай свою работу и поедем куда-то". А я не могла. Работала учительницей английского языка в школе. То проверки, то экзамены, а там — и конец четверти. Жалею. Но благодарна Богу за каждый день, который провела с мужем.
3-летний Игорь с криком запрыгивает на могильную плиту футбольного тренера Валерия Лобановского. В руках — розовый пластмассовый конь.
— Мечтал стать футболистом. Все игры Васильевича пересмотрел. Когда он умер, несколько дней не мог есть. Прихожу сюда хотя бы раз в году, — говорит 34-летний Евгений Семенюк, отец мальчика. Кладет букет ландышей. Сына берет на руки.
Рядом лампадку зажигает 58-летняя Татьяна Грушка. Длинные седые волосы собрала на затылке.
— Пришла помянуть Валерия Лобановского. В 2002 году мой муж лежал с ним в больнице после инсульта. Говорил, что это очень добрый был человек. Муж пережил Васильевича на 13 лет. Любил грибы собирать. Вчера после дождя была в лесу — такие красивые.
Чуть дальше — новая часть кладбища. Там похоронены сыновья Анны Герман — 16-летний Роман и Николай, 36 лет. Она — бывший народный депутат и заместитель главы администрации президента Януковича.
— Было у нее двое сыновей, а теперь лишь внучек остался, — говорит 70-летняя Евдокия Филипповна.
Убирает у могил Германов. Веником случайно цепляет лампадку, проливается воск. Женщина быстро вытирает его мокрой тряпкой.
— Я здесь 16 лет работаю. Разного насмотрелась. Недобрая женщина эта Герман. Маленькая такая, в черном — как ворон. Вышла в темных очках, постояла немного и в машину села. Не плакала и не скорбела. На могилы приходит редко. Раньше старший Николай к Ромчику приезжал часто. Постоит, поплачет. Когда кто-то идет, то даст 50 гривен. Попросит, чтобы за брата помолились. За уборку могилы платит ее муж. Она на похороны и гривни не дала — так люди говорили.
150 грн платят за уборку могилы.
За месяц получаю 3 тысячи гривен, — 66-летняя Светлана Алексеевна вытирает черную гранитную плиту. — Здесь врачиха похоронена. К ней родственники часто приходят. Дочка и подруга. Я могилу утром уже мыла. Опять нападало, — сметает листья. — Смотрю, чтобы цветы не крали. Люди приносят свежие. А цыгане крадут и продают в городе. Сейчас их стало на кладбище особенно много. Я сюда иду через вокзал. Бездомных — море, едут со всей Украины. Когда не находят работы — идут на кладбище, живут в склепах.
Хоронить на кладбище дорого. Просят от 3 тысяч долларов. Зато на колумбарии мне предлагали место за 1800 гривен.
Как у вас отмечают поминальные дни?
Мария Назарчук, 7 лет, Львов:
— С мамой ходили на кладбище, там похоронен дедушка. У него на небе есть все: телевизор, диван, микроволновка. Но нет с кем поговорить, потому что все заняты. Поэтому мы приходим. С собой взяли писанки, крашанки. Паску мама не брала, потому что говорила, что собаки растянут. Главному на кладбище, наверное, нужно запретить посетителям приходить с животными.
Анастасия Смила, 11 лет, Луцк:
— Не люблю проводы. Там собирается вся семья и вместе обсуждают тех, кто не приехал. Наш дедушка похоронен в центре кладбища. Пока священник туда дойдет, нужно полдня стоять под солнцем. Потом возле кладбища стелют рядна и садятся обедать. Мне ничего в рот не лезет.
Олег Перий, 13 лет, город Нововолынск Волынской области:
— Родители часто ссорятся, идти ли на проводы. Папа говорит, что это больше нужно живым, чем мертвым. Ездили на поминки в воскресенье. Папа смеялся с нашей соседки. Она поставила новый памятник мужу. Полчаса возле него фотографировалась, чтобы выставить в "Фейсбуке". Уже шесть лет не покупаем искусственные цветы. Потому что священник бранит. Мама сажает на могиле у бабушки фиалки, приносим букет из тюльпанов и сирени.
Дмитрий Дубовой, 11 лет, город Калиновка Винницкой области:
— Жду проводы, как Рождество или Новый год. У нас принято, что взрослые дарят деньги детям. Съезжаются все родственники. В этом году давали и по 100, и по 200 гривен. Мы с сестрой Юлей насобирали больше 3 тысяч гривен. Ей купили за полторы тысячи велосипед, а я складываю на плазменный телевизор. Взрослые еще должны покупать хорошие конфеты — лучше взять меньше, но дорогих. Бабушка говорит, нужно задобрить наших дедушек и бабушек. Еще она запекает много мяса и делает хорошие салаты.
1 
1
Комментарии