— Эти кресты ставят местные бизнесмены и все, у кого водятся деньги, — говорит немолодой мужчина жене. Выезжаем автобусом из польского Белостока в татарские села на Подляшье в восточном воеводстве страны. В Польше живет около пяти тысяч татар. Проезжаем мимо горы с несколькими тысячами крестов разного размера. Наивысший 25 м. Между ними на склоне по выкошеному зеленому газону бегают дети.

Начинается Книжинская пуща. Кое-где между елей и грабов видно собирающих грибы людей в резиновых сапогах.

— Советую выключить телефоны, потому что сейчас включится белорусский оператор — и с вас может снять деньги, — говорит проводник Пётр. — Через 3 км — граница с Беларусью.

Проходим табличку "Татарский путь" и попадаем в село Богоники — религиозный центр польских мусульман. Вдоль дороги деревянные или каменные дома, на полях пасутся коровы, работает трактор.

Местная мечеть напоминает небольшую деревянную церковь, только на бане полумесяц. На пороге встречает голубоглазый мужчина в джинсах. Это имам Александер Базаревич. В коридоре разуваюсь. Пол холодный. Помещение не отапливается.

— Как к вам обращаться? — спрашивает молодой посетитель в темных очках.

— Ваше величество, — шутит Базаревич и садится на ступени минбара — кафедры, с которой читает проповеди во время службы. — У нас таких обращений нет. Они опасны, потому что создают иерархию. А в исламе все равны: и уборщица Кася, и имам. Мы обращаемся "брат", "сестра". К незнакомым, как все поляки, говорим "пани", "пан".

— На прошлой неделе читал, что мусульманская община объявила о сборе средств на восстановление старого костела. Я был удивлен: что им до этого? — интересуется гость.

— Диалог религий, — говорит гид. — Сидит на красном в цветы ковре на весь пол. — Кто был в этом сильным папой? Иоанн Павел ІІ. Посетил в Дамаске мечеть, поцеловал Коран. Уже15 лет 26 января католический костел празднует День ислама. В Белостоке хотят строить мечеть.

— Но в Варшаве протестуют против ее строительства, — добавляет седой мужчина.

— Потому что в столице мечеть хотят построить приезжие мусульмане. А преса их трактует как террористов. Кому интересны хорошие последователи ислама? Если бы до 1989 года кто-то в Польше сказал "мусульманин", однозначно имел бы в виду татарина из Подляшья. Сейчас все иначе. У нас много иностранцев — беженцев, студентов.

На территории Польши татары появились в конце XIV в., когда здесь было Великое княжество Литовское. Князь Витольд пригласил их из Крыма на малозаселенные земли.

— Сюда прихожу ежедневно, — продолжает имам. — Но больше всего верующих сходится по пятницам, молитва в этот день — важнейшая. Проповедь читаю на польском, а молитву на арабском. Женщины находятся в другой комнате, — показывает на окошки в стене, за ними другое помещение, поменьше. — До реформации и костел тоже был разделен на мужскую и женскую части. Это вопрос не половой дискриминации, а дисциплины молитвы , чтобы не смотрели, какая красивая юбка у соседки, а воздавали должное Богу и возвращались к ежедневным делам.

Добавляет, местные татары общаются на польском. После переселения перестали носить традиционный наряд, чтобы не выделяться среди остального люда.

— Не поможет ли пани несколькими монетками? — у калитки встречает немолодая худая женщина. На голове опрятно завязан сероватый платок. Достаю две монеты по 2 злотых. Просит "десятку". Мол, сын получает мизерную зарплату 7 злотых в час, то есть 18 грн. Работает неподалеку на частной ферме.

— Спасибо, сейчас баба пойдет по пиво, — смеется. — Не удивляйтесь, что прошу. Мы тоже даем. У нас чеченские беженцы по дворам просят. Многие приезжают с детьми, которых нужно кормить. Идут сразу к своим мусульманам. Весной одной семье из Чечни квартиру подожгли в Белостоке. Мы здесь свои, а их цепляют на улице. Говорят, чтобы возвращались, откуда приехали, — быстро разворачивается и направляется к молодой туристке, выходящей из мечети.

Спрашиваю вдогонку, как ее зовут.

— Зульфия-София. Первое имя татарское, второе — польское, — отвечает на прощание.

Начинает моросить.

— Татары быстро переделали свои фамилии на польские — подобавляли наши окончания, — говорит Пётр.

Идем по 300-летнему татарскому кладбищу — мизару в соседних Крушинянах. Гранитные плиты лежат между высоких сосен. Ориентированы в направлении Мекки. На надгробиях преобладают фамилии Сулкевич, Ассанович, Муравский. Имена по большей части польские. Встречаются Али, Юсуф или Фатима.

Возле зеленой мечети четыре туристических автобуса. Часть гостей внутри. Большинство отдыхают в самом популярном здесь ресторане "Татарская юрта". Там людно. Официантки с восточными чертами лица носят манты с творогом и татарский суп чинаки.

— 30 лет назад приехала сюда с тетей Джанет. Она внучка последнего хана ингушей. Была инструктором по стрельбе из лука. Во время Второй мировой войны принимала участие в обороне Балтийского побережья, — говорит владелица ресторана Дженнета Богданович, 54 года.

У нее коротко стриженые седые волосы и чуть раскосые серые глаза. Выходит на террасу с столиками. Из-за плохой погоды там пусто. Выросла в другом конце Польши в местечке Тшцянка.

— С тетей пошли на мизар. Она показала могилы предков. Я сразу почувствовала зов крови. Дома о семье много не говорили. Ее история трагична. Дедушку забрали в Сибирь как офицера польского войска. Из семейного имения вывезли бабку с детьми. В коммунистической Польше было опасно говорить о своем благородном происхождении.

Муж Дженнеты родом из Крушинян. После свадьбы переехала с ним сюда.

— Начала для туристов делать экскурсии по мечети и кладбищу. После этого они всегда были голодны, а где поесть не было. Начала их приглашать на обеды в дом свекров. Сначала делала только перекачевник — слоеное тесто, перекладенное мясом, а еще колдуны и дрожжевки. Все по рецептам мамы и свекрови. Традиционная татарская кухня острая и жирная. У нас много пирогов. Теперь здесь бывают ради того, чтобы позавтракать, погулять по окрестностям. Потом возвращаются на обед и засиживаются у нас до вечера.

Приезжают все больше татар. Кое-кто покупает землю, оседает. Мечтаю, чтобы Крушиняны опять стали Меккой для польских мусульман.

Подожгли мусульманский дом молитвы

— У нас с расизмом такая же ситуация, как и повсюду. Раздули, что в Белостоке не любят мусульман, — говорит работник местного радио Марчин Ренбач. Едем его машиной по Белостоку. На серой стене гаража красной краской написано "Белый террор" и нарисована свастика.

— В Польше расизм связан с футбольными болельщиками. А те, в свою очередь, с торговлей наркотиками. В Белостоке фанаты местного клуба "Ягелония" особенно вспыльчивы. Команда сейчас на седьмом месте в чемпионате страны. Вот фаны и направляют агрессию на прибывших мусульман.

Два года назад в городе горел мусульманский дом молитвы. Ночью выломили двери. На первом этаже повредили мебель. Огонь удалось укротить. Сгорели туалет и часть коридора. Центр распространяет информацию об исламе, налаживает хорошие отношения с местной властью.

В этом году здешний ударил в лицо 7-летнего чеченского мальчика и угрожал его матери. Также подожгли жилье чеченской и польско-пакистанской семей.

×