"Украине нужно давать не 12 HIMARS, а втрое больше" – Мария Золкина

Многое зависит от мотивации конгрессумен. Даже правильные вопросы, мотивированные не идеей помочь Украине, а межпартийными соревнованиями или внутренней борьбой дадут совсем другой результат. Поэтому форма, в которой все это происходит, меня беспокоит. Я не очень верю, что главным мотивом этой дамы есть попытка гарантировать, что помощь Соединенных Штатов будет поступать. Последствия могут быть для Украины не очень радостными.

Есть вопросы, которые назрели очень давно в отношении отдельных должностных лиц в Офисе президента. К примеру, того же Ермака. Как он влияет на переговоры, какова его роль, какой вес он играет при принятии решений сейчас. Потому что все решения относительно переговоров с Россией и помощи Украине имеют определяющее значение. Есть вопросы к Татарову (Олег Татаров – заместитель главы Офиса президента Андрея Ермака, был адвокатом экс-заместителя главы Администрации президента Януковича Андрея Портнова. Во время Революции достоинства курировал задержание и продвижение уголовных дел против майдановцев. Заявлял, что митингующие в центре Киева погибли от ранений в затылок. Стреляли в них якобы не полицейские, а люди рядом. – Gazeta.ua). Претензии к нему озвучены не Викторией Спартц, а украинскими журналистами, антикоррупционными организациями. Есть вопросы по антикоррупционной архитектуре в Украине. Это абсолютно объективные вещи, которые Украина должна определить.

Если ты руководствуешься желанием сделать помощь Украине максимально удобной, то будешь избегать всего, что дискредитирует украинское государство и поддержку ему. Я боюсь, что это превратится в скандал, в результате которого доступ Украины к американским финансам и оружию будет значительно усложнен. Но вопросов, о которых она сказала, это не снимает. Потому что они важны для нас хотя бы для продвижения в Европейский Союз.

 

Украина там, где может отчитываться максимально, должна это делать. Чтобы предупредить обвинения каких-либо критиков Украины или апологетов быстрого мира – чтобы они не использовали какие-то неизвестные вещи с использованием иностранной помощи, чтобы ее остановить или сделать ее получение максимально сложным. С другой стороны, сейчас украинская сторона максимально пытается разработать вместе с теми странами, которые поставляют нам больше оружия, в первую очередь США, Великобритания, некоторые европейские страны, некий механизм, который был бы удобен всем участникам процесса. Я в этом не вижу ничего дурного. Главное, чтобы этот механизм не превратился в бюрократическую процедуру, потому что мы и так получаем помощь гораздо медленнее, чем она нам нужна. Бюрократический механизм с кучей бумажек – это совсем не то, что нужно Украине, чтобы максимально отразить российскую атаку до конца этого года. Задача Украины дипломатическая – перевести этот вопрос по созданию системы контроля над полученной помощью в разговоры о том, как сделать так, что бы это работало лучше. Чтобы все понимали, как это используется, нужно еще и не было задержек. Нам нужно оказывать давление на то, что мы открыты, даем доступ к информации. Но при этом все это можно перевести на неадекватные вещи. Когда могут потребовать отчета о каждом передвижении каких-либо систем вооружения по линии фронта. Но будут политики и силы, которые, пользуясь этим аргументом, будут просить именно такие сложные контроли. Наша задача, чтобы Конгресс осенью не разработал такой медленный бюрократический механизм, который Украине только повредит.

Украину воспринимают как жертву агрессии. Это важно, потому что наша страна на Ближнем Востоке почти не присутствовала в публичном пространстве. О войне, длившейся восемь лет, очень мало знали. То, что сделала РФ с февраля, воспринимается очень четко – Россия – агрессор и виновата в военных преступлениях. Это плюс для Украины. Официальная позиция Катара такова, что эта страна должна придерживаться нейтралитета. В политических оценках или финансовой или вооруженной позиции не присоединяются ни к одной из сторон. Но при этом во всех документах и заявлениях Катар подчеркивает приверженность территориальной целостности Украины и пониманиет, что наша страна действует согласно уставу ООН. Имеется в виду право нации на самозащиту. Но официальный нейтралитет не означает попустительства российской агрессии.

С отношением к развитию событий и завершению конфликта здесь уже сложнее. Но это специфика не только Ближнего Востока. На Западе тоже рассматривают позиции разных договоренностей. Хотя на нас никто и не давит.

Катар, безусловно, заинтересован в том, чтобы занять место России на энергетическом рынке. Откуда РФ сейчас вылетает безвозвратно. По южной ветке нефтепровода "Дружба" остается 10 процентов. Это ничего. И эмбарго на газ будет. Возможно, в конце года или начале следующего. Это означает, что Россия теряет свой крупнейший экспортный рынок, каким был ЕС. Заместить Китаем или Индией она будет не в состоянии. Более того, в Китай нефть продается со скидкой более 35 процентов. Катар о своей заинтересованности не будет кричать с трибуны, но это уже делает. В планах до российско-украинской войны было увеличить добычу газа с 77 миллионов тонн в год до 110. В прошлом месяце Катар уже подписал контракт с французской компанией на увеличение в течение следующих нескольких лет объемов газа. То есть, у этой страны есть планы зайти на европейский рынок. И все технологии у Катара для этого есть. У них все отработано, нужен покупатель. Здесь все звезды сошлись. Они будут и дальше подписывать договоры.

Относительно войны в Украине это ничего не меняет на официальном уровне. Это не заставляет Катар занять откровенно проукраинскую позицию, как ЕС или США. Но Катар находится в специфической ситуации как для Ближнего Востока. Эта страна не может и не хочет быть в конфронтации со своими соседями. Катар находился в полной блокаде, которую недавно сняли. Наряду с этим разрабатывает совместное месторождение с Ираном, поэтому не могут себе позволить находиться в конфронтации с этой страной. Но в то же время у Катара достаточно тесные связи с США. И это во многом умерило соседние страны от возможного вторжения во время блокады. Но Катар является страной Персидского залива и имеет свои традиции дипломатического маневрирования. И пока Катар в большей или меньшей степени занимает взвешенную для Ближнего Востока позицию – официально поддерживает Украину, является участником "Рамштайна". Хотя не оказывает нам вооруженной поддержки и, не будет делать это в ближайшее время. Но политически они находятся в тренде. Является частью международных отношений, не вводят санкции против России, но заморозили какие-либо инвестиции в российскую экономику. Хотя до этого потоки были существенными. Рациональное сотрудничество со Штатами играет такую роль – Катар имеет нейтралитет, но дрейфует в сторону близкой для нас позиции.

Как только Россия начнет сыпаться, позиция таких стран, как Катар, будет на стороне победителей.

Могу сказать об информационном пространстве. Россия находится в Катаре как фактор информационной войны. Можно сказать, что украинского голоса там не было. Украина не занималась Ближним Востоком, равно как и Африкой. И сейчас мы это очень ощущаем и в ООН, и в переговорах по продуктовому кризису. Наша западоцентричность с одной стороны показывает свои плюсы – получаем помощь и оружие. Но есть и минусы – потому что мир не ограничивается только Европой. И когда нам нужна поддержка из разных регионов, нужно создать изоляцию для России, то оказывается, нашего голоса там не было. А РФ была. Они трудились там десятилетиями. Некоторые эксперты работают по 20–30 лет. Они узнаваемы на информационном фронте и подобрали ключи, как общаться с местной аудиторией.

Россия разыгрывает несколько карт, чтобы поймать местную аудиторию. Не только в Катаре. Как минимум весь Ближний Восток и Северная Африка. Россия играет с темой антиамериканизма. А США имеют не совсем положительную репутацию среди арабских стран из-за активной поддержки Израиля, который находится в хроническом конфликте с Палестиной. В большей степени – через Ирак. В глазах арабского населения то, что сделала Америка, – это интервенция и полное уничтожение этого государства. Сейчас это бедная и недееспособная страна. И роль США в этом в глазах местного населения является определяющей. Россия пытается максимально привязать российско-украинскую войну к противостоянию России и США. Украину изображают как марионеточное государство. Любой российский эксперт говорит, что Украину не следует поддерживать, что она не самостоятельна, не может принимать никаких решений. Только воспроизводит приказы Вашингтона. Пытаются унизить украинское сопротивление – будто это Америка воюет руками украинцев. Третий момент – они продвигают, что Россия имеет право на все преступления и агрессию на основании того, что противостоит коллективному Западу.

Арабская "Аль-Джазира" за неделю до полномасштабного вторжения запустила марафон. Тема украино-российской войны была номером один по количеству сюжетов и комментариев. Там запустили формат с находившимися почти каждый день экспертами в студии и в режиме реального времени все комментировали. Была удивлена, что этот марафон запустили. Это показало, насколько для арабского мира важна эта тема. Они считают, что это вопиющее нарушение международного права – права о незыблемости границ. Мое впечатление, что такое внимание к Украине связано с тем, что принцип нерушимости границ и это вторжение отзываются особыми воспоминаниями и коллективной болью для арабского мира. Это Палестина. Украину сравнивают именно с ней. После этой поездки буду прерывать любых украинских политиков, если услышу, что Украина хочет быть вторым Израилем. На Ближнем Востоке Украина – Палестина, которая подвергается агрессии. Весь этот опыт – депортация населения с оккупированных территорий, массовая миграция и беженцы, оккупационный полицейский режим.

В арабском мире, где каждый день в Палестине живой конфликт, российско-украинская война откликается. Потому что, если представить, что мир проглотит оккупацию территории Украины в 2022 году, закроет глаза, на что тогда могут надеяться другие конфликтные территории, которые были оккупированы давно? Они не могут надеяться на деоккупацию, если это произойдет в центре Европы. Это в арабском мире понимают. Второй момент – это продовольственная безопасность. Египет, Тунис, Ливан максимально зависят от поставок зерна из Украины. Третий момент – возможность вытеснить Россию с энергетического рынка и занять ее место.

Я далека, чтобы называть эту идею ближневосточным НАТО. Потому что речь пока не идет о реальном военном союзе с совместными действиями. Более того, все это находится в стадии зародыша. Но эта инициатива по формату региональной безопасности очень важна. И это основная цель поездки Байдена на Ближний Восток. Ранее США ставили во главу угла вопрос нефти и газа, когда это нужно было. И второй вопрос – разрешение израиле-палестинского конфликта. Сейчас последний практически отстранен от повестки дня, его важность заморожена. Сейчас США занимаются зондированием основания помирить Израиль и часть стран Персидского залива на базе оппозиции к Ирану. Это еще не полноценный альянс безопасности, и не факт, что это будет что-то похожее на НАТО. Но обмен информацией, разведданными, обсуждают совместные действия в сфере противовоздушной обороны.

Если это получится, такой прототип региональной системы безопасности имеет все шансы на реализацию. Это будет означать совершенно новую ситуацию на Ближнем Востоке.

Для нас есть плюсы и минусы. Большой минус в том, что на кону в противостоянии России с Западом будет больше. Сейчас у нас разгар войны. Байден пытается организовать этот региональный альянс между Израилем и Персидским заливом. Если это получится, то ставки в переговорах с Россией будут выше. РФ может попытаться торговать своей дружбой, сближением с Ираном. Не знаю, насколько она может оказать поддержку, потому что это Колосс на глиняных ногах. Иран же не хочет возвращения к тем санкциям, которые почти все были сняты большими усилиями 2015-го. Если переговоры будут идти в очень обозримой перспективе, условно осенью, то Россия еще будет достаточно сильной, чтобы торговать дружбой с Ираном и присутствием в Сирии, дружбой с рядом стран в арабском мире. Если переговоры по украинско-российскому вопросу будут проходить в следующем году, когда Россия будет ослаблена отсутствием доходов от нефти и газа, финансовыми санкциями, долгами, очередным этапом дефолта, тогда торговать Кремлю будет нечем.

Из плюсов для нас – то, что формируется такая антииранская – антироссийская коалиция в другом регионе мира. То есть не напрямую антироссийская. Но против одного из ключевых союзников РФ. Давить на Россию в украинском вопросе можно из-за ограничения ее влияния в других регионах мира, в частности, на Ближнем Востоке. Постепенно развивать и проталкивать идею о том, что Россия должна попасть под режим санкций тех же стран Персидского залива. То есть, если поставить Россию в один ряд с Ираном, то она автоматически оказывается в оппозиции к странам арабского мира.

Никогда. Она может быть поставлена только перед фактом необходимости выполнения этих условий при ее военном поражении. Добровольно – нет. Пока РФ военным образом может давить на Украину, держать в оккупации часть наших земель и пытаться прорывать фронт дальше, будет это делать. Единственный вариант заставить Россию садиться на стол переговоров – максимально обезвредить ее армию. Их солдаты – пушечное мясо – не закончатся. Но максимально снизить их боеспособность и обезвредить любые возможности совершать наступательные операции. Это единственный путь, который позволит надеяться, что в определенный момент Россия будет вынуждена отводить войска или садиться за стол переговоров о режиме вывода.

Второй вариант – деньги. Газовое эмбарго должно быть и санкции, максимальная финансовая изоляция тоже. Когда Россия останется без денег, она будет более договороспособна.

Этого не будет.

То, что у нас гибнут люди, к сожалению, никоим образом не ускоряет процессы в техническом плане. Если есть график поставки по ленд-лизу в октябре, то мы его не ускорим. Единственный вариант – чем больше Украина требует, стучится во все двери, тем больше шансов, что получим то, что нужно. Второй момент, как ускорить это – доказывать эффективное использование оружия. То, как мы сейчас используем CEASAR, HIMARS, M777 – это лучший аргумент, что Украине нужно давать не 12 HIMARS, а в три раза больше. Дозированность имеет не политическое обоснование, а техническое. Украине дают на испытание небольшое количество вооружения и смотрят, как армия справляется, освоила ли она его, не попадет ли этот вид оружия в руки противника. Для того чтобы это проверить, проходят недели и даже месяцы. Поэтому нужно показывать, что мы с этим эффективно работаем. Также дипломатия – публичная и непубличная.