Тимошенко поднимают в пять утра

В среду утром под столичным Печерским райсудом 68-летний Михаил Коваль из Херсона кладет на землю кусок пенопласта. Становится на голову и стоит так 5 минут. За ним наблюдает кордон милиции. Стражи порядка улыбаются.

— Я им обещал так стать, — объясняет Коваль журналистам. —Каждый день здесь на голове буду стоять, пока Юлю не выпустят.

Он живет в одной из 22 палаток, установленных у входа в суд. Жителям городка в прозрачных судочках разносят гречку с котлетами. Люди завтракают. Ожидают начала заседания по делу экс-премьера Юлии Тимошенко. Ее привозят в суд из следственного изолятора в 7.45.

У палатке-приемной нардепа Андрея Шевченко сидят шесть мужчин.

— Мы будем здесь столько, сколько нужно, — говорит 34-летний Роман Смик. — Пока Тимошенко не выпустят. Они нагнали "беркутовцев", но на силу всегда найдется другая сила — народ Украины.

— В 2004-м у меня была возможность покупать продукты и приносить их на Майдан, — рассказывает на улице киевлянка 58-летняя Надежда Михайловна. Она раздает прохожим наклейки на одежду с изображением Тимошенко. — Сейчас этого делать не могу, пенсия 800 гривен. Поэтому поддерживаю их своим присутствием.

К перекрестку ул. Крещатик и Богдана Хмельницкого подъезжает грузовик. Пятеро ребят разгружают аппаратуру. Устанавливают сцену возле палаток с партийной символикой "Батьківщини", подсоединяют колонки. В целом людей около полутысячи. Одна из женщин держит портрет Тимошенко, к которому внизу приклеено изображение ангела-хранителя.

Под дождем среди противников лидера БЮТ ходит руководитель "Общевоинского союза", экс-нардеп от Партии регионов Олег Калашников. Он в светлом деловом костюме, солнцезащитных очках и черной кепке с надписью "Достаточно!".

В 9.00 во двор суда заходит муж и защитник экс-премьера Александр Тимошенко, 51 год. Несет букет белых роз.

— Это для Юлии Владимировны, — говорит на русском. — Сторонники передали. Если не позволят букет забрать в СИЗО, то пусть хоть на судебном процессе возле нее будут цветы.

50-летняя Юлия Тимошенко сидит за столом.Она в белой "водолазке" и черной юбке, волосы заплела в косу. На плечах бежевый шарф.

— Держитесь, моя родная команда, — говорит в зал. — Будьте сильными.

Возле нее устроились защитники Юрий Сухов, Николай Сирый и муж Александр. Дочь Евгения Карр, которая стала защитником матери, на заседание не пришла. Помощница экс-премьера Ольга Трегубова, 60 лет, через кордон"грифоновцев" протягивает Тимошенко небольшой букет  — белые розы и каллы. Один из спецназовцев отводит ее руку.

— А что, цветы запрещены? — встает нардеп-"нунсовец" 53-летний Юрий Кармазин. — Где это написано?

— Пусть хоть 5 минут полежат, — просит Трегубова.

Букет забирает Александр Тимошенко, кладет возле себя.

В 10.00 заходит судья Родион Киреев.

— Слава Украине! — выкрикивает экс-премьер.

— Героям слава! — отвечает зал.

— Смерть врагам! — добавляет Кармазин.

49-летний Николай Сирый зачитывает заявления европейских организаций, которые требуют установить справедливую процедуру рассмотрения дела. Заявляет отвод прокурору.

— Против кого? — перебивает Родион Киреев, 31 год.

— Против прокурора Лидии, Лилии... — адвокат смотрит в сторону прокуроров.

— Лилии, — говорит Фролова.

— Прокурор Фролова, понимая, что обвинение изложено с грубыми нарушениями, продолжила его осуществлять, — говорит Сирый. — Проявила себя как предвзятый и необъективный специалист.

Лилия Фролова возражает.

— Они вообще не имеют права быть прокурорами и должны с унижением и позором уйти из профессии, — добавляет Тимошенко. — Какое вы имеете право носить эти погоны? Было бы неплохо, чтобы нашелся кто-то, кто бы их посрывал.

Защитник заявляет отвод и другому прокурору — Александру Микитенко. Киреев уходит в совещательную комнату. Через полчаса возвращается, в отводе прокуроров отказывает. Объявляет перерыв до 14.00.

К журналистам на улицу выходит адвокат Юрий Сухов, 41 год:

— Юлию Тимошенко унижают и истязают. Ее в СИЗО поднимают в пять утра. Потом привозят в Печерский суд, в котором она на протяжении 3 часов находится в помещении где-то максимум метр на метр, не имея возможности передвигаться, только сидя почти на корточках.

×