Зеленый шерстяной пиджак, серые мужские штаны, мальчишеская рубашка и две вязаных кофты висят на старых вешалках у входа в старый дом на ул. Зеленой возле центра Львова. Их продает Мария Ермакова, 84 года. Вывешивает утром и идет в квартиру на первом этаже с окнами на улицу. Выходит на стук в оконное стекло.
— Это вещи моей семьи. Никого уже нет, — дрожащими руками поправляет штаны, которые носил муж. — Рубашка кого-то из сыновей. Два их было, учились в политехническом институте. Валерик год назад умер. А Володя давно, еще молодым, от наркотиков. Его подбили выпить таблетки какие-то. А вот мой, наверно, — показывает потемневший импортный женский пиджак. Просит за него 50 грн. — Его почти не носила, чтобы не вымазывать. На зиму выношу теплые вещи. Но никто ничего не покупает. Редко какую-то рубашку или блузку.
Мария Максимовна одета в легкую цветастую юбку. Обута в серые кеды. Губы подкрашены розовой помадой с перламутром.
— Раньше лучше одевались. Я ездила в Москву, в Ленинград. Оттуда себе пальто зимнее привезла, блузки, юбки. Ложь, что стояли большие очереди и трудно было что-то купить. Просто деньги не каждый зарабатывал. Я в магазине "геройкой" была — шо хотела, то и брала. Раньше все было. И любовь была. А теперь — во! — показывает дулю. — Мне муж много подарил: квартиру, диваны, кровати, ковры.
Ведет в помещение показать фотографии. Говорит, престижное жилье в центре получил муж Альберт.
— Я в Брюховичах работала директором промтоварного магазина. Альберт там служил в летной части, был летчик. Приходил часто в магазин. Не так что-то покупал, как ко мне бегал. Приставал, но не обижал, — опускает глаза. — Мы скоро поженились. Вот, обручальное кольцо ношу. Только не помню, была ли свадьба. И платье какое было — черт его знает.
В горшках на подоконниках растет китайская роза — гибискус. На столике у кровати наручные часы "Победа" с камешками, ментоловая конфета от кашля, таблетки валерианы. У телевизора фотография улыбающейся женщины.
— Это Наталия, наша "итальянка". Валерикова меньшая дочь. Поехала в Италию, там замуж вышла. Сейчас здесь живут. Дыню с мужем вчера принесли. Наварила мне макарон. А какой-то мужик принес огурцы и помидоры.
Открывает холодильник. Там надпитая бутылка "Зубровки", кусок масла, банка консервированной кукурузы, минеральная вода и коньяк "Коктебель". В морозилке курятина и мороженое эскимо. Квартиру на ключ Мария Максимовна не запирает. Плотно прикрывает двери и трижды стучит по них кулаком.
— Нет здесь что красть. Гнидь осталась. Вынесу во двор, а никто не берет. Хочу умереть. Надоела такая жизнь глупая.
На велосипеде подъезжает правнук, 16-летний Альберт Максимчук. Его назвали в честь прадеда.
— Вещи у бабки покупают редко, чаще просто деньги дают, — говорит. — Почти каждый день сюда заезжаю. Но бабке редко что-то нужно. Когда хочу помочь, начинает кричать. Хочу к ней переехать — ближе к колледжу, и помогал бы здесь.
За 2 часа к товару не подходит ни покупателя.
— Дай боже мне хотя бы половину того, что у нее есть, — рассказывает соседка Надежда Кузьмив, 74 года. — Ее муж евреем был. Я сюда пришла в 1997-м, пани Мария уже не работала. Где-то с прошлого года продает вещи. Выносит все, а потом покупает себе коньяки. Я говорила — вынесите то, что имеете, и пусть бедные возьмут. Но она скупая очень.
1 
1
Комментарии