85-летняя художница Марфа Тимченко возвращается со своей выставки в Украинском доме на такси. Возле мастерской дочь Елена помогает матери выйти из машины.
— Скажут, баба напилась, — шутит Марфа Ксенофонтиевна, тяжело переступая с ноги на ногу.
Ее мастерская расположена на первом этаже многоэтажки на улице Кургановской, что в Киеве на Печерске. В коридоре стоит мешок с картошкой, на стене висят вязанки лука. В этом же доме у художницы двухкомнатная квартира на втором этаже.
Таксист идет вслед. Оглядывается на картины.
— Можно, я сюда свою дочку приведу? — спрашивает.
— Ко мне часто детки из соседней школы заглядывают, — позволяет Марфа Ксенофонтиевна.
Она рассказывает, что в 1979-м оформила киевский магазин игрушек "Сказка", за что получила звание народного художника Украины. Пять лет тому назад магазин выкупил концерн "Европродукт". Новые хозяева уничтожили ее роспись на стенах.
— Я тогда сломала ногу, три месяца лежала в гипсе. На костылях поехала посмотреть. Какая там печь была расписана! Год работали. Дочь Елена на четвертом месяце беременности лазила по козлам под потолком. Муж ладони стирал до крови, шлифуя стены.
В суд не подавала.
— Это же самашедшие деньги. Где их взять?
Картины свои продаете?
— Девчата не хотят продавать, держат для выставок, — говорит о дочке и внучке. — Мечтают свою галерею создать. Две работы продала для московского культурного центра. Из министерства попросили, заплатили что-то по 400 долларов. Как тяжело было, продала художественному фонду "Прощай, девонька" и "Несет Галя воду" по полторы тысячи гривен.
За рубежом ваши работы есть?
— В частных коллекциях есть. Француз один хочет купить картину "Казаки идут". Платит лучше, чем министерство. А так когда-то расписывала вазы на подарки Мао Цзедуну, Никсону, Тито, Брежневу, Косыгину. Щербицкому два раза на день рождения тоже расписывала.
С сегодняшними политиками Тимченко не знакома. Пенсию получает "где-то 700 с чем-то гривен".
— Ну, и кучмо вскую стипендию за Шевченковскую премию, 380 гривен.
Дача есть?
— Есть, в Осокорках. Страшно люблю в земле копаться. Был небольшой старый домик, с Иваном Степановичем его разрисовали. Сын Володя взялся большой дом строить, но не успел закончить. Он инженер, поехал по контракту в Южную Корею.
Погуляли неделю, расписались и прожили 60 лет
Рассказывает, что мечтает нарисовать автобиографию.
— Видели на выставке картину, где я маленькая сижу на верхушке дерева, а внизу отец с плеткой? — спрашивает. — Малой я очень хотела увидеть электролампочку. Отец работал на заводе в Днепродзержинске и рассказывал о ней. А я ночью рисовала при фи ти льке тоненьком. Чтобы увидеть лампочку, взлезала на дом, на деревья. До города было километров двадцать. Я с нашего недостроенного сарая увидела, как что-то блестит вдали. Подняла руки, закричала от радости. Так и упала на землю. Ушиблась сильно. Отпаривали меня в травах. Мама отцу сказала: "Та возьми ты ее в город на ту лампочку посмотреть, потому что убьется ребенок".
У кого учились рисовать?
— Каменщики приглашали маму с ее двумя сестрами печи обмазывать. Под линейку они делали их очень гладкими, чтобы потом было удобно бумажные малё ванки клеить. Мама делала мне кошачьи кисточки. Длинношерстый котик для кисточек не годится, только простой. Шерсть должна быть ровная. Стрижется на грудке или сбоку.
Участвовала в выставках рисунков, которые устраивал учитель чертежа и рисования Александр Федосович Статева. Он добился в Укрхудожпромсоюзе разрешения открыть в селе школу петрикивской росписи. Если бы не учитель, стала бы трактористкой, говорит Марфа Ксенофонтиевна, потому что нравился запах мазута.
После школы ее направили в Киев.
— Отец сколотил из дерева чемодан, покрасил его зеленым, поставил замки с сарая. Училась я хорошо, хоть отличницей не была. Стипендию давали 250 рублей. Я получала 225, потому что имела одну "четверку". Поселили нас в общежитии. Галя и Вера Павленко дали тулуп укрываться. Купили примус, на чердаке готовили супы картофельные. Чай пили с черным хлебом, посыпали солью. Меня разнесло, поправилась, ой-ой-ой, — смеется, прикрывая рот рукой. — Когда домой вернулась, мама не узнала.
А потом началась война, — рассказывает дальше. — Меня пять раз хотели в Германию вывезти. Убегала, пряталась у тети в печи. После работала в госпитале, выписывала документы раненым.
Как с мужем познакомились?
— Иван Степанович занимался резьбой по дереву, его тоже в Киев направили. Он год проучился, и началась война. Пошел на фронт. Вернулся раненый, контуженный, лежал в госпитале на Подоле. А мы с Полей Глущенко уже работали при академии архитектуры.
Узнали, что парень наш, и проведывали. Когда выписали, он начал заходить к нам. Я думала, к Поле ходит. Они возраста одного, на 15 лет старше меня. Но как-то получилось у нас с ним, — Марфа Ксенофонтиевна опускает глаза. — Погуляли неделю, расписались и прожили 60 лет.
Бедствовали поначалу, — берет чашку чая двумя руками. — Собирали дрова в садике академии архитектуры. Жили в холодной комнатке, двери выходили на улицу. А попросить что-нибудь сте снялись.
Полю Глущенко забрали оформлять дачу Хрущева в Переяславе, а я дома совсем больная лежала. Тут заходят ко мне президенты нашей и московской академий. Начал москвич кричать: "Как вы могли таких девушек в таких условиях держать?!" Наш на меня как бахнет кулаком по столу: "Да откуда же я знал? Чего же вы ко мне не приходили?" После этого нам дали новую комнату.
Марфа Ксенофонтиевна полвека работала на фарфоровом заводе.
— В 1954-м Александр Сорокин, главный художник, пригласил меня. Уже двое деток у нас с Иваном Степановичем было. Ваня из дерева каблуки точил, сапоги шил, шкатулки мастерил. Я их расписывала.
Правда, что образование получили в 65 лет?
— А, это была шумиха в Союзе художников, что мастера без образования не нужны будут, — смеется. — Мы кинулись. Что же делать? Решили в Московский университет изобразительного искусства, на заочное. Сначала Иван Степанович документы подал, за ним я. Платили за учебу по 40 рублей в квартал. Послали работы, но по сколько нам лет не признавались. Профессор писала, что у нас уникальная техника. Хотела персональную выставку в Москве делать. Но мы посте снялись поехать. Какие ж из нас студенты: мне — 65 лет, Ивану Степановичу 80 было.
1922, 25 марта — Марфа Тимченко родилась в селе Петриковка на Днепропетровщине
1938–1941— училась в Киевской школе мастеров
1949 — вступила в брак с художником Иваном Скицюком; родилась дочь Елена
1952 — появился на свет сын Владимир
1953 — начала работать на фарфоровом заводе
1979 — оформила в Киеве магазин игрушек "Сказка"
1987 — окончила Московский народный университет изобразительного искусства
2000 — лауреат Шевченковской премии
2004 — умер Иван Скицюк
Дочь и внучка Елены — художницы, сын Владимир и внук Иван — инженеры
3 
35413
Комментарии